Сибирские огни, 1989, № 4

сил Власов.— Так вот Буденный и назвал «Конармию» пасквилем на Первую Кон­ ную. — Не может быть! — поразилась я. — Читайте журнал «Октябрь», № 3 за 1924 год. В следующий перерыв мы с Лией побе­ жали в библиотеку, взяли журнал, нашли статью Буденного «Бабизм Бабеля из «Крас­ ной нови» и с ужасом прочитали: рассказы из цикла «Конармия» названы «бабьими сплетнями», «небылицами», «клеветой на Конармию». Удрученные, возвращались мы из библиотеки, Буденный для нас был выс­ шим авторитетом. После занятий я поехала не в общежи­ тие, а к тете Лиде. Она рассказала мне: — Как только прочитала я эту статью, тут же позвонила Ворошилову, он дал мне телефон Буденного. Звоню ему, выражаю свой протест против его статьи, а он мне: — Вы что, воевали в Первой Конной? .— Нет, не воевала. — Так о чем же может идти речь? А я воевал и должен сказать прямо: Бабель лжет на Конармию. Я вас, Лидия Никола­ евна, уважаю и жалею, что вы вмешивае­ тесь в это дело. Этим разговор кончился. На защиту Бабеля и его «Конармии» встал Максим Горький. Об этом же говорил ваш студент, нет? Так напомните ему. Уже в библиотеке им. Ленина мы с Лией нашли номер газеты «Правда» со статьей Горького «О том, как я учился писать», в которой Алексей Максимович заметил: «Товарищ Буденный охаял «Конармию» Бабеля — мне кажется, что это сделано напрасно.» В «Правде» же было напечатано «Откры­ тое письмо м . Горькому» Буденного, в ко­ тором он опять резко критиковал «Конар- мию». Меня эта статья очень расстроила, а Ли­ дия Николаевна сказала: — Горький, если он считал, что данный товарищ — настоящий писатель, всегда его защищал, я помню, после этой статьи Бу­ денного Горький в «Правде» же вновь вы­ ступил в защиту Бабеля. Как-то в разговоре с Алексеем Максимовичем я сказала ему: «Большое Вам спасибо за то, что вы защи­ тили такого писателя, как Бабель». Горький посмотрел на меня сверху вниз и довольно резковато сказал, что каждый порядочный человек обязан защищать правду. А благо­ дарить здесь не за что. А ты найди этот номер «Правды», прочти и напомни мне, о чем там идет речь. Опять-таки в библиотеке им. Ленина я нашла этот номер «Правды» от 27 ноября 1928 года. Один абзац я переписала для Лидии Николаевны. Горький писал: «Чита­ тель внимательный, я не нахожу в книге Бабеля ничего карикатурно-пасквильного, наоборот: его книга возбудила у меня к бойцам «Конармии» и любовь, и уважение, показав мне их действительно героями — бесстрашными, они глубоко чувствуют вели­ чие своей борьбы...» Потом эту выписку Лидия Николаевна показала Бабелю, когда он был у нас. — Разрешите, я эту бумажечку возьму себе,— попросил он,— номер «Правды» с этой статьей Горького кто-то у меня ста­ щил. Он свернул мой листок и положил к се­ бе в карман. Когда я впервые увидела Бабеля у Лидии Николаевны, то сначала ужасно разочаро­ валась. Звонок, я пошла открывать дверь — пере­ до мной невысокого роста мужчина, плот­ ный, плечи и грудь широкие, короткая пол­ ная шея, лысый, крупный нос, большой рот, толстые губы, в очках. Я недружелюбно: — Вам кого? — Сейфуллинушку, она дома? И тут ж е голос Лидии Николаевны: — Исаак Эммануилович? Проходите, как я вам рада! — Боже! Бабель! — с ужасом подумала я. А Лидия Николаевна, уж е в коридоре, пожимает руки Бабелю. — А у меня в гостях Пермитин, Смир­ нов, Бруно Ясенский с Анной Берзинь, Ша- гинян... И тут начался оживленный разговор, Ба­ бель рассказывал, Бабель шутил, он был остроумным, прекрасным рассказчиком, он что-то начал рассказывать об одесситах, и я вспомнила, как писатели говорили о Ба­ беле: он любит Одессу и «на всякий слу­ чай» каждого одессита. Уже минут через десять я забыла, что он некрасив,— был умный, живой, интересный человек... В один из наших приездов в Переделки­ но мы застали в гостях у Лидии Николаев­ ны писателя Михаила Михайловича Приш­ вина с женой. Она была намного моложе его, красивая, спокойная, говорила мало, но охотно слушала других. Михаил Михайло­ вич был в хорошем настроении, за чашкой чая стал вспоминать свою жизнь. — Мы с вами, Лидия Николаевна, про- жили интересную жизнь,— говорил он,— где только мы с вами не побывали, не ски­ тались. Я вот до сих пор не могу понять, как я смог так резко изменить свою жизнь — семья отца крепкая, купеческая, со стро­ гим порядком жизни. Я агроном, издаю книгу «Картофель в полевой и огородной культуре», тоже жизнь спокойная, обеспе­ ченная, я работаю в Крыму... И вдруг все бросаю и с котомкой и охотничьим ружьем иду скитаться... — Михаил Михайлович, а я вас понимаю, — откликается Лидия Николаевна,— обе­ спеченность, тишина жизни могут камнем лечь на плечи... Захочется простора, возду­ ха... — Вот, вот, правильно, Лидия Николаев­ на,— радостно говорит Пришвин,— просто­ ра, близости к природе, к ее красоте,— вот так и ушел я на север, в Карелию, потом исходил и изъездил пол-России, Казахстан, Дальний Восток... Север дал мне мою книж. ку «В краю непуганых птиц», все мои про­ изведения связаны с просторами моей Роди­ ны... Видно, потому, что сам я из старинного русского города Ельца, люблю я среднюю полосу, среднюю Россию, где природа очень русская, очень простая, но изумительна. Д а. Д а, изумительна по своей прелести... И люб- ЛЮ я простой, богатый русский язык. Знае­ те, Лидия Николаевна, за то, что вы сумели все это передать в своих книгах, я люблю ваше творчество и вас самих. Д а, да, мы с Валерией очень любим вас. Тетя Лида сидела молча, курила, лицо ее было задумчивым и чуть-чуть грустным. Она сказала: