Сибирские огни, 1989, № 4

Довольно трудно проследить логику, на­ диктовавшую перечень запретных мест­ ностей, но сейчас это не важно. Другое важнее: из сказанного ясно, что законных оснований ни к обыску, ни к аресту, ни тем более к высылке у властей — не было. Почему Ильин выбрал для «водворения» Павлодар? Ответ дает адрес, по которому Дмитрий Иннокентьевич просил пересылать для него почту: Павлодар, Казачья пло­ щадь, дом К. М. Пугачева. Сын К. М., Ев­ гений Пугачев, был большим другом Иль­ ина. Запомним его имя: оно нам еще встре­ тится. Упомянутые Ильиным партийные клички раскрыть не удалось. В другом месте Дмитрий Иннокентьевич поясняет, что Фельдшер и впрямь был медиком, а стран­ ный псевдоним Кишечник означал рабо­ чего, который отмывал кишки на бойне. Еще одна существенная деталь. Негатив­ ная оценка меньшевиков — безусловно поз­ днейшее наслоение, проявление ложной па­ мяти, когда человек под влиянием сегод­ няшних установок совершенно искренне считает, что и четверть века назад относил­ ся к какому-то явлению точно так же, как сейчас. Об этом мне сказала Маргарита Викторовна Иванова, заодно напомнив про четвертый, объединительный съезд РСДРП . — Так что же,— спросил я,— разногла­ сий между большевиками и меньшевиками те было? — Разногласия были,— сказала она,— и очень серьезные. Но в низовых звеньях они резко не проявлялись. Рядовые рево- ■чюционеры делали общее дело —- боролись с самодержавием, и не слишком старались формализовать свою политическую плат­ форму. А меньшевики по отношению к боль­ шевикам были все же ближайшими товари­ щами по революции. — Д а,— согласился я.— Трудно говорить о фракциях на уровне отдельных личнос­ тей... — Не забывайте,— добавила Маргарита Викторовна,— что в Томске единая органи­ зация РСДРП существовала аж до середи­ ны сентября семнадцатого года. Я понял из этого: все было намного слож­ нее, чем нам рассказывал «Краткий курс», объявлявший меньшевиков главными врага­ ми революции,— едва ли не более страшны­ ми, чем черносотенцы. Сложнее настолько, насколько любой человек сложнее однознач­ ного его определения. Но и проще было — ибо существовала для всех революционе­ ров единая система ценностей, и очевиден был общий враг. Приведу свидетельство Пантелеймона Николаевича Лепешинского, взятое из его книги «На повороте» (издание 2-е, Л., При­ бой, 1925). Вот как русская политическая эмиграция в Швейцарии встретила весть о начале революционных событий 1905 года: «Все ходят, словно пьяные. На лицах блаженные улыбки. Все чаще и чаще слы­ шатся — и не только среди большевиков, но и меньшевиков — такого рода речи: — Довольно с нас распри. Время уже поднять знамя бунта против наших вож ­ дей... Там ведь льется на улицах пролетар­ ская кровь, а мы здесь будем заниматься подсиживанием друг друга... Будем грызть­ ся из-за всякой ерунды... Стыдно! Срамно!.. Пора опомниться... Д а здравствует единая русская социал-демократия!» Таково было настроение партийных масс. Настоящее размежевание пришло много позже — в семнадцатом, особенно послё Октября, когда меньшевики сочли возмож!" ным вступать в коалиции с любой контрре­ волюционной силой, лишь бы она прикрыва­ лась демократическими лозунгами. Исто­ ки такой политики были в тех самых тео­ ретических дискуссиях начала века, но, по­ вторяю, рядовые партийцы редко поднима­ лись до высот теории. И мало ли было людей, шедших в ре­ волюцию по-детски наивно, восторженно, чисто? Убежденность вовсе не отменяет эмоциональности, и далеко не каждый ре­ волюционер — политический деятель... КОГДА ИССЯКАЮТ ИСТОЧНИКИ ...Восьмой номер журнала «Коммунист» за 1987 год. Статья А. Н. Яковлева, сек­ ретаря ЦК КПСС. Читаю, перечитываю: «...Существует настоятельная необходи­ мость сказать со всей определенностью: ни практическую задачу общественных на­ ук, ни их положение в обществе, ни сос­ тояние самой науки нельзя признать удов­ летворительным о точки зрения их соот­ ветствия требованиям времени. Тревожная острота ситуации в том, что в обществен­ ных науках действует свой механизм тор­ можения, который препятствует раскрепо­ щению потенциальных возможностей об­ ществоведения. ...Нарастающая в последнее время кри­ тика обществоведения за его отдаленность, оторванность от социальной практики, за стиль и методы работы, за морально-психо­ логический климат научной деятельности — справедливая критика. Обществоведение не просто отражало состояние общества, но и принимало активное участие в его фор­ мировании. Идеология застоя, маскировка стагнации не нуждались в точном знании жизни. Все, что не укладывалось в прок­ рустово ложе догматического мышления и практики «всеобщего восхищения», счита­ лось — публично или негласно — сомнитель­ ным и подозрительным. ...Весь известный опыт свидетельствует: история никогда, ни на одном направлении не достигала прогресса через упрощение. ...Но все еще сильна инерция, утешитель­ ная иллюзия, согласно которой современ­ ное состояние общественных наук в прин­ ципе верно отражает нынешний этап разви­ тия социализма». Вот — ответ академику С. Л. Тихвинско­ му. Вот ответ любому представителю нау­ ки, склонному блаженствовать на тюфяке, набитом мягкой и пряной трухою вчераш­ них лавровых венков. Насколько все же удобнее воскурять благовония самому се­ бе и руководимой тобою научной отрасли, нежели хотя бы задуматься над вопросом: а как же на самом деле пахнет живая жизнь? Публикация вызывает сложные чувства. Она заставляет тревожиться. Прежде всего — о неимоверной сложнос­ ти той задачи, которую поставила партия, и которую я назвал бы ломкой обществен­ ного сознания. Разбудить мысль, бесконеч