Сибирские огни, 1989, № 3

сладкую бурду. Но сейчас его интеллект как будто испытывал свой звездный час, высшее вдохновение, как будто кто-то из космоса подска­ зывал, что ему надо делать. Когда Баклажан на подносе принес Лизавете в серебряной жезве дымящийся душистый напиток, она лишь руками всплеснула. — Ты не просто раб. Баклажан, ты — колдун. Она пила кофе, а изнуренное сознание Баклажана все никак не мо­ гло согласиться, что это происходит наяву, а не является результатом болезненного искривления действительности. Когда Лизавета выпила кофе, он с таким чувством и жаром при­ жал пустую жезвочку к груди, так осторожно и ласково поставил на поднос пустую чашку, что она забеспокоилась, не заходит ли игра слиш­ ком далеко. Ведь все в этой жизни, даже преданность раба и его благо­ говение перед владыкой, должно иметь какие-то пределы. А иначе получается сплошная безвкусица, когда уже не интересно. — Эк тебя разбирает,— сухо сказала она.— Ты не переиграй. А то безмолвный раб — это, конечно, хорошо. Но время от времени и без­ молвный что-нибудь говорит. Бормотал же ты ночью чего-то там. Бор­ мотал? Отвечай? — Бормотал,— тихо сказал Баклажан и вдруг почувствовал, что в шикарной квартире Лизаветы, как в их молочном магазине, стоит за­ пах прокисшего молока. — А сейчас что молчишь? — Не знаю,— сказал Баклажан.— Здесь, кажется, кислым молоком воняет,— пробормотал он неожиданно для себя и с надеждой уставился на Лизавету, которая, взяв с туалетного столика зеркало, внимательно изучала свою утреннюю физиономию. Может быть, она обнаружила морщинку или прыщик, но слова Баклажана привели ее в крайнее разд­ ражение. — Что ты мелешь? А впрочем, может быть, от твоей одежды. Не исключено, ты, наверное, насквозь там провонял. Через минуту она уже не находила себе места. Ей действительно ка­ залось, что во всей квартире везде воняет прокисшим молоком. Пре­ красное настроение, с которым она проснулась, улетучилось, и шутка с приобретением раба, которая ей вчера так нравилась, сегодня уже не казалась остроумной. Ее пугал и совершенно ей не нравился предан­ ный взгляд Баклажана. Запах кислого молока еще можно вытерпеть, в конце концов можно выбросить всю его одежду. Но этот преданный взгляд. Не хватало ей только угрызений совести. Кажется, не он переиг­ рывает, а она вчера переиграла, притащив к себе в квартиру этот чело­ веческий неликвид. Да, пожалуй. Баклажан не антиквариат, а нелик­ вид. Она вспомнила большого начальника, известного в городе человека, и все ее внимание переключилось на то, как она находчиво и больно отомстит ему за вчерашнюю выходку. На душе у нее стало спокойно и почти радостно. О Баклажане она совсем забыла. И даже вздрогнула от неожиданности, когда, оглядывая себя в прихожей в зер­ кале перед уходом, услышала его голос. — А мне что делать? — спросил он с непонятной и даже смутив­ шей ее своей непонятностью надеждой. — Читай книгу о вкусной и здоровой пище,— на ходу бросила Ли­ завета и щелкнула замком входной двери. На улице ее ждала служеб­ ная машина, принадлежащая одному из ее поклонников, как раз тому, кого она сегодня хотела использовать для мести большому начальнику и известному в городе человеку, и ей некогда было вдаваться в вопрос, чем же должен заниматься Баклажан в ее отсутствие. Конечно, она с большим удовольствием послала бы его к черту, но это ей казалось слишком банальным. А она слыла в своем кругу женщиной остроумной, очень ценила и тщательно культивировала в себе это качество. Правда, когда она пешком спускалась по лестнице, у нее мелькнула мысль, что Баклажан ее может элементарно обчистить. А вынести у нее было что. Если он даже догадается накидать в сумку кое-каких мелких