Сибирские огни, 1989, № 3

Дашка-то пьет,— покивает головой, будто с собой разговаривает, .— Пьет, бражку делает... А пущай пьет... Дожила. Казалось, вчера это все случилось, а уж десять лет про­ неслось. И наговориться успели и забыть. Закончился основной срок, на­ чалось поселение. На поселении Федя нашел себе подругу, отсидевшую двенадцать лет. Ребенок родился. Ему еще оставалось полгода, а она уже заканчивала свое. Было решено, что подруга с ребенком поедет к родителям Феди и будет ожидать его там. Вез ее на машине своей сред­ ний брат Феди, мужик удивительной работоспособности, как отец и мать — вместе взятые. Женщину ту встречал я один раз. Был на родине, ездил по деревням и столкнулся случайно с нею. Была высока она, смугла, одеждой ничем не отличалась от деревенских баб, но лицо... Попросила закурить. — Не курю я,— ответил. Женщина что-то пробормотала сквозь зубы. — Что вы сказали? — приостановился я. — Не расслышал. — Говорю,— повернулась она ко мне,— вот фраера нончи пошли — ни закурить, ни выпить... — А-а,— всего и нашел сказать я. В позе ее — в том, как она стояла передо мною, в интонациях голоса, во взгляде — многое успел рассмот­ реть я и понять многое... Прошло еще полгода. Теперь уже за Федей самим поехал средний брат. Завернули в районное село, зашли к матери моей. Отца к тому времени похоронили мы. Мать предложила братьям поесть, они отказа­ лись, спешили. Посиде.ьТи немного. Федя был худ, зубы его были черны от чифира, все та же смущенно-виноватая улыбка блуждала по его по­ старевшему лицу. Мать заплакала. — На Шегарке останетесь? — спросила она Федю. — Нет, к ней уедем. Разве можно мне после всего... — А как же ей? Ей как? — Не знаю,— сказал он.— Ничего не знаю. И отвернулся. Встали, начали прощаться... ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ В седьмом классе писали мы сочинение о том, кто как запомнил день Победы, кто у кого в семье уходил на войну, вернулся ли не­ вредимым или был ранен, а то и совсем не вернулся, у кого какие боевые награды, кто в каких войсках служил. Урок продолжался, а я все никак не мог начать сочинение, не знал— с чего. Сидел за партой своей, глядел в окно на зеленую поляну за шко­ лой, далекие перелески, думал, вспоминая возвращение отца. Сосед мой по парте написал уже, проверил, вышел из класса... Вместе с фронтовиками на сельсоветской подводе привезли почту. Весть разнеслась по деревне, сошлись, сбежались многие, и почтальонша тут же начала раздавать газеты, письма. Одной бабе на мужа прислали похоронную. Вид искалеченных фронтовиков, похоронная так подейство­ вали на бабу, что она как бы потеряла на время разум. Был всего лишь август сорок четвертого года, война продолжалась, до победы было да ­ леко, и долго еще намечено было бабам получать похоронные на мужей и сыновей своих, много еще было суждено им плакать-горевать. Мать же, увидев отца, обняла его, а после склонилась на телегу, за­ крыла лицо руками и расплакалась. И все не могла справиться, все не могла овладеть собой, а и бабы, глядя на нее, плакали. «О-о-о, у-у-у»,— выдыхала мать, а плечи и спина ее двигались. Ей бы радоваться, смеять- ск, а она рыдала. Позже я сообразил, что плакала мать сразу за все, обо