Сибирские огни, 1989, № 3

Скотник поехал не дорогой, по-за огородами, где они ездили обычно, а берегом, мимо избы Клани Пичугиной. Лошадь бежит трусцой, скот­ ник в санях на охапке сена стоит на коленях, посвистывает. Смотрит, что такое — рука высовывается из сугроба; поднявшийся ветер с утра смел снег. Остановил коня, подошел: сугроб утоптан, кровь. Потянул за руку — Кланя. Скотник в сани, и нахлестывать вожжами лошадь. Подъ­ ехал к Кривцовым, в избу вбежал. Хозяина не было, только что вынес свиньям пойло. Хозяйка была возле печи. — Тетка Дарья! — закричал в дверях скотник.— Беда-то какая! Кланю Пичугину в сугробе нашел. Мертвая. Еду, а она... руку заметил в снегу. Кровищи там. Убили ночью, не иначе. И спрятали. Федя где?! Л<дали его, а он... Побегу мужиков собирать! — Не вставал еще, не может,— ответила тетка Дарья о сыне. — Федя,— окликнул скотник, заглядывая в комнату,— ты чего?! — Заболел, всего ломает,— Федя лежал к стене лицом.— Сейчас встану. — Лежи, лежи. На ферме все сделали. Слышь, Кланьку в сугробе..,; — Слышу. — Ну я поехал. Объеду все дворы, расскажу. Надо во Вдовино быст­ рее, в контору... Милицию... по телефону... — Федя,— сказала мать чужим и далеким голосом.— Ну-ка повер-. нись ко мне. Повернись, я тебя прошу, сынок. Федя поднялся. Мать стояла около, держа в руках его свитер. Кровь засохла на свитере бурыми пятнами. — Федя, ведь это ты убил Кланю? — голос матери стал горловым. Федя молчал. — Откуда у тебя кровь на свитере? И лицо расцарапано? — С мужиками подрался вчера. — С какими мужиками? У нас все мужики наперечет. Я сейчас пойду по деревне, расспрошу. — Не ходи,— сказал Федя и снова повернулся к стене. Он пролежал целый день, не отвечая на вопросы отца и матери, а как стемнело, собрался и вышел из дому. Пройдя берегом к избе Клани, он вынул ее из сугроба, унес в дальний конец огорода, где в бурьяне снег был глубже, и опять закопал. Но в декабре метели случаются редко, лунные звездные ночи сменяются ясными морозными днями, все следы были видны, и Кланю отыскали без труда. Наутро приехала милиция, жителей опросили, Федю забрали по по­ дозрению. Нашли и свитер, его мать спрятала в сеннике. И Кланю увез­ ли. Приезжали еще из прокуратуры районной, не то сам прокурор, не то помощник. Его пригласил ночевать к себе дядька Федин, живший на правом берегу, сварили приезжему пельменей, баню истопили, постели­ ли в горнице постель... Был суд, Феде дали десять лет. На допросах он во всем сознался. Смягчающим вину обстоятельством послужило еще и то, что при вскры­ тии у Клани обнаружили тяжелую форму туберкулеза. Через считанные месяцы, по мнению врачей, Кланя Пичугина должна была умереть. Мно­ го было разговоров по деревням, суждений разных... Судимость Феди, содеянное им, пригнуло всех Кривцовых. Вроде бы и вины их нет никакой, а все одно нехорошо, неловко перед людьми. К весне, как обдуло и подсохли дороги, старики перебрались в Хохловку. Дали им в совхозном доме, построенном на два хозяина, квартиру. Климентий Кривцов случившееся переносил молча, он вообще был не шибко разговорчивым от природы. Что уж у него творилось в душе — никто не знал, внешне горе ничем не проявлялось. Тетка же Дарья стала пить. Климентий Назарыч Кривцов, отец Феди, был самым сильным чело-' веком в нашей деревне. Да пожалуй, и не только в нашей. Были в Жир­ новке сильные люди. Василий Кульгузкин, скажем. Отчим его, Ефим Родионович Малянов. Николай Акимыч Панков, пришедший с войны без 22