Сибирские огни, 1989, № 3

Озлясь мгновенно, Федя размахнулся, чтобы двинуть Кланю кула­ ком, но она отшатнулась, кулак Федин завис в воздухе, а Кланя в это время ткнула его в пах ногой, обутой в остроносую калошу. Ойкнув, Федя согнулся, схватившись за пах левой рукой, Кланя ткнула его еще раз, уже по руке, по тыльной стороне. Выпрямившись, Федя всей пятер­ ней', правой, вцепился в сальные патлатые волосы Клани и, налегая плечом, с размаху ударил ее лицом о дверной косяк. Кровь полилась из разбитого носа, она закричала, опускаясь на колени. Зажимая Клане рот, Федя бил ее головой о косяк, таскал по полу, бил о стены, она все вырывалась, коротко и глухо вскрикивая, пытаясь что-то сказать, но он ударил ее еще раз о порог, особенно сильно, Кланя обмякла, затихла, и тут только Федя понял, что произошло. Он попятился от порога, сел на край железной Кланиной кровати и долго смотрел на женщину, лежа­ щую около двери. Нет, убивать ее он не хотел. И не думал. Д о этой минуты он просто дрался, бил, но убивать... Зачем... Они поссорились и подрались. Она оцарапала его, и тогда он ударил. Но убивать... «• Руки Феди были в крови, кровь была на полу, на стенах, на опроки­ нутом табурете, на свитере Федином. Кровь запеклась в царапинах на лице. Федя достал из кармана пальто сигареты «Памир», закурил, но после первой затяжки его вырвало. Его рвало прямо на пол, на валенки, в которые он был обут. Федя вздрагивал и мотал головой. Была глубокая ночь, он сидел в холодной пустой избе, глядя на мерт­ вую, сжавшись, оцепенев, не зная, что делать. Ему было страшно. Надев шапку, схватив пальто, перешагнув через Кланю, Федя выскочил на крыльцо. Морозный воздух обжигал ноздри, светло было, и ни звука, ни огонька окрест. Надевая на ходу пальто, Федя добежал до ворот, остановился и по­ вернул обратно. Помедлив на крыльце, он шагнул, зажмурясь, через темные тесовые сени, нашарил скобу избяной двери, открыл, взял Кланю за руку повыше локтевого сгиба, включил в избе свет, протащил, закрыв за собой обе двери, волоком убитую вокруг избы, за глухую стену, где был наметен сугроб, раскидал ногами снег, делая яму, бросил туда Кланю и засыпал. Потоптался возле сугроба и берегом, по тропе, огля­ дываясь, побрел к своему дому. На ночь Кривцовы не запирались. Как ни тихо вошел Федя, спавшая в большой комнате с отцом мать услышала, подняла голову. — Федя, это ты? — Я,— ответил Федя. — Что поздно так? Утро скоро. — Засиделись у Аксенихи,— Федя старался говорить спокойнее, унимая дрожь. — Ну ложись, поспи. А то на работу рано... — Сейчас лягу. Федя раздевался. Комната родителей — дальняя, а его, маленькая, сразу же от входа налево. Федя стоял в передней, она же была одна- временно и кухней. Повесив пальто и шапку, все это в темноте, при том свете, что от снега попадал в окна, Федя положил на печь валенки, блевотину с них отшоркал он на крыльце веником-голиком. Тут же в прихожей, в печном закутье, Федя осторожно открыл флягу, зачерпнул кружку браги, заведенной к Новому году, выпил, зачерпнул еще. В своей комнате снял свитер, брюки, швырнул на табурет, лег, вздохнул глубоко и прерывисто и заснул. Усталость была такая, будто возил он целый день дрова из лесу, заготавливая их в глубоком снегу, либо метал сено в стога. Утром скотники, как всегда, вышли на работу, Феди нет. Управились без него, думая, что парень не проспался со вчерашнего. Сергей Панфи- лыч Плотников направился домой, а напарник его решил заехать к Фе­ де, попроведать. Плотников крикнул вслед, что если у Феди побаливает голова, то пусть приходит, опохмелится.