Сибирские огни, 1989, № 3

зок». Как раз наоборот — это было вре­ менем оттепели после сталинской зимы, временем подъема всей нашей литературы и искусства, в том числе и поэзии. Поэзии, наверное, в особенности. Она выплескива­ ется на эстраду, имена ее кумиров (среди них такие, например, как А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина, Б. Окуджа­ ва, которых и И. Аристов, пожалуй, не уп­ рекнет в отсутствии поэтической культуры) постоянно на слуху у читающей публики. Оживляется с начала 60-х годов и книго­ издательское дело. Немало «законсервиро­ ванных» в свое время писателей выходят в эти годы к широкому читателю. Ну, а от­ сутствие в хрестоматиях той поры имен Набокова, Ходасевича или Гумилева, при всем уважении к их художническому дару, не есть, по-моему, убедительное доказатель­ ство низкого уровня поэтической культуры, ибо культура эта в российской словеснос­ ти, сложнейшей и многообразнейшей, дер­ жалась и держится далеко не на одних только этих фигурах. Тут, кстати, со сторо­ ны И. Аристова чувствуется явная дань мо­ де, тому ажиотажу, который нынче раздут вокруг писателей-эмигрантов. Это особенно бросается в глаза, когда в ряду вышеназванных литераторов вдруг появляется имя Иосифа Бродского, без ко­ торого, дают нам понять, так же невоз­ можна русская поэтическая культура. Так это или не так — судить не берусь, посколь­ ку широко стихи данного поэта у нас не публиковались, а сама по себе Нобелевская премия, которой он отмечен (она ведь, как хорошо известно, русским писателям при­ суждалась, в основном, по политическим М'отивам) еше ни о чем не говорит. Но вот то, что упоминание имени И. Бродского в связи с В. Крещиком и «иже с ним» бес­ смысленно,— вполне очевидно, хотя бы по­ тому, что последний старше своего эмиг­ рировавшего коллеги на пять лет и никогда никакого влияния с его стороны испыты­ вать не мог. И. Аристов, надо заметить, вообще очень вольно обращается с историко-литератур­ ным процессом, предельно спрямляя и при- митивизируя его. Нельзя, во всяком случае, все сводить к пресловутым проходимцам и бюрократам, загубившим литературу. Надо относиться к истории нашей словесности как к явлению сложнейшему и драматичес- ки-противоречивому, явлению, в горниле которого рождалось как высокое пламя ис­ тинной поэзии, так и шлак поденщины и конъюнктуры. Однако В. Крещику, можно сказать, еще повезло. И. Аристов, худо-бедно, хоть попы­ тался узреть поэзию его в историческом контексте. Другим же авторам «Городской литературы» внимания уделено ровно столь­ ко, сколько требуется, чтобы на скорую руку заклеймить, пригвоздить и навесить очередной ярлык. Скажем, что собой представляет поэзия А. Плитченко? «Одну сплошную патриоти­ ческую метафору, могущую действительно развиваться в обе стороны». И более того — «откроешь книжку на середине и читай, куда душа пожелает; вперед ли, назад ли. Особого ущерба для смысла не будет». И. Аристов пробовал даже «строфы мес­ тами переставлять: тоже получается!» Все пробовал, забыл, правда, представить чи­ тателю результаты своих экспериментов. Для доказательства. А то ведь не только про плитченковский «Оклик»-—про любой сборник любого поэта можно сказать, что в нем «на самом-то деле никаких стихов нет». Стихи Н. Созиновой, как и у В. Крещи­ ка,— по И. Аристову—«все те же длинные стихотворные рассказы». Правда, смягча­ ется несколько наш «первооткрыватель», у нее, в отличие о т последнего, «не встретишь явной безграмотности». Насколько это справедливо и соответствует действитель­ ности — нам тоже узнать не дано. Зато ста­ новимся свидетелями еще одного обвине­ ния: оказывается, Н. Созинова ухитрилась (и посмела!) выпустить больше прижизнен­ ных сборников, нежели А. Ахматова. Ну и что? Какое это имеет отношение к качест­ ву ее стихов? С Н. Закусиной другое несчастье. На за­ ре ее поэтической юности таинственный «некто» четко задал «некогда талантливой молодой поэтессе уровень, на котором дол­ жно и суждено ей писать» (Кто задал? ка­ ков сей уровень?— о б этом тоже, естест­ венно, не сообщ ается). С тех пор, намека­ ет И. Аристов, так и не может вырваться она из круга очерченного ей уровня. Пря­ мо мистика какая-то! И совсем уж нелепой видится мне мысль автора «Городской литературы» о том, что «рост профессионального мастерства поэ­ тессы (имеется в виду все та же Н. Заку- сина.— А. Г.) передан... через увеличение числа строк в более поздних ее стихах». Что это за новый (арифметический) способ оп­ ределения творческого роста? В заданности упрекает И. Аристов и Л. Чикина. Правда, заданности уже, как я понял, не столько художественного, сколь­ ко гражданского и политического свойства. Не буду сейчас вдаваться в выяснение, насколько, в принципе, это хорошо или пло­ хо, но вот насколько сие хорошо или пло­ хо отражено в стихах Л. Чикина — я спро­ сить у И. Аристова вправе, раз уж он ре­ шил перечеркнуть все сделанное за много лет известным новосибирским поэтом. Во всяком случае, судить читателю о том по двум, видимо, наугад процитированным без всяких критических комментариев (ос­ корбительные ернические реплики не в счет) стихотворениям из семнадцати (!) книжек — совершенно невозможно. Кстати, стихотворение«А у нас в Сибири», которое выборочно цитирует И. Аристов, не так уж и плохо, если учесть, что состоит оно не только из приведенных в статье строф. Может быть, и без особых словес­ ных затей и красот, но все-таки удалось Л. Чикину (надо только повнимательнее прочитать стихотворение) выразить лю­ бовь к своей малой родине, которой «при­ растает сила страны родной».. Хотя, опасаюсь, здесь И. Аристов не поймет меня. Отдавать все силы души вос­ певанию родины, малой и большой,— это, чувствуется, выше его понимания. Не слу­ чайно так раздражает его сборник А. Плит­ ченко «Оклик», поэтическое содержание ко­ торого, по его мнению, «совершенно одно­ образно», потому что кочуют из стихотво­ рения в стихотворение «река детства», «зем- ■ ля родимая», потому что вообще, в подобно­ го рода книгах только две (какая скука!) : нескончаемые темы — «любви к маленькой