Сибирские огни, 1989, № 3

Алексей ГОРШЕНИН МИФ О «ГОРОДСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ», РОЖДЕННЫЙ В «ПОДПОЛЬЕ» НАЧИНАЮЩЕГО ЛИТЕРАТОРА С кажу сразу; статья И. Аристова для меня, как, видимо, и для читателей, хоть немного интересующихся теку­ щей литературной жизнью, не явилась не­ ожиданностью. Такого толка выступления и дискуссии уже успели прошуметь по_^стра­ ницам центральной периодики сухой, не разродившейся ливнем, грозой, и вот о т­ голоски ее докатились, наконец, и до наших провинций. Причем статья «Городская ли­ тература»— не первый раскат грома в нашем периферийном небе. Вспомним хотя бы раз­ говор о проблемах творческого дебюта, за­ теянный газетой «Молодость Сибири» в подборке полемических выступлений «под­ польных» (по выражению одного из его участников), т. е. непечатаемых, авторов под общи.ч заголовком «Легко ли быть мо­ лодым литератором?» (25 июня 1988 г.). Дискуссия эта настолько же симптоматична, насколько и тенденциозно-однобока. Впро­ чем, разбор и оценка ее не входит в мои задачи, хотя к ее материалам мне волей-не­ волей придется время от времени возвра­ щаться. Пока же обращу внимание только на одну существенную в данном случае де­ таль: одним из застрельщиков дебатов в «молодежке» был именно И. Аристов, а это говорит о том, что нынешняя его статья — не какие-то там спонтанные заметки по поводу неожиданно прочитанного, не прос­ то откровения любознательного книгочея- неофита, вдруг обнаружившего для себя некую литературную аномалию и спешащего предупредить мир о своем открытии, а впол­ не осознанное, целенаправленное выступле­ ние, в котором делаются попытки выразить и обосновать настроения, позицию и притя­ зания определенной части пишущей моло­ дежи. В чем же суть этих притязаний? В- самом общем виде их можно свести к двум взаимосвязаным моментам: 1 ) сущест­ вует некая «городская литература», кото­ рая 2 ) «перекрывает кислород» молодым писателям, забирая у них бумагу и печат­ ные площади, а вместе с ними и читателей. А потому — долой «городскую литературу»! Или. если близко к тексту статьи,— «как бы нам ее («городскую литературу»— А. Г.) закрыть?» Вопрос, как говорится, конечно, инте­ ресный... Только для начала неплохо бы уяснить, что за монстр такой — «городская литература», который не дает спать спо­ койно молодым дарованиям? Должен, правда, сразу уточнить: не прос­ то «городская». И. Аристов «открыл» для себя целую новую литературу, о которой прежде и понятия не имел. И оказалось, что это литература не сибирская, не запад­ но-сибирская даже. Доподлинно: это ново­ сибирская городская русская советская ли­ тература! (выделено мною.— А. Г .). И да­ лее автор утверждает, что есть в этой ли­ тературе «свои критерии глубины и худо­ жественности», «действуют свои специфи­ ческие законы и традиции», даже «есть свои Пушкины и Белинские, воспевающие Пушкиных...». В общем, своего рода «тене­ вая» литература. Но поскольку «сторонне­ му человеку ничего в этой литературе сра­ зу не понять», наш «первооткрыватель» лю­ безно соглашается прояснить загадку сво­ его «открытия» несведущему читателю, более того, как интригующе обещает он ему — сделать «попытку разоблачения». Итак — разоблачить! Кого и что? «Г ор од ­ скую литературу и тех, кто ее составляет, разумеется. Я так, правда, и не понял, что за явление пытается обозначить этим д ом о­ рощенным термином И. Аристов, каким именно «специфическим законам и тради­ циям» подчинена «городская литература», по каким «критериям глубины и худож ест­ венности» ее нужно оценивать? Похоже, он и сам не очень-то отчетливо все это себе представляет. Ясно одно: «городская ли­ тература» — определение ругательное. С одной стороны, оно, по всей видимости, обозначает словесность, не достойную чи­ тательского внимания, а с другой — являет­ ся своего рода непереводимой идиомой, вы­ ражающей высшую степень презрения. Есть в «городской литературе» некоторые незначительные исключения, на которые милостливо указывает И. Аристов, но они только подчеркивают правило. Вот, скажем.