Сибирские огни, 1989, № 3

мер, — за последнее время даже не про­ вели заседание административной комис­ сии. «А проведи я заседание, — с горечью думал Карпов, — и слова бы не сказали, хотя от заседания ничего не изменится». Это так его поразило, что он даже при­ встал» (с. 45). «...Карпов испытал что-то похожее на просветление» (с. 57). Никаких разумных объяснений внезапно­ му «просветлению» председателя сельсо­ вета М. Щукин не дает. Просто ему очень хочется, чтобы это случилось с Карповым, чтобы вдруг пошел он против консерва­ тивной линии райисполкома (привычный уже М. Щукину уровень критики) и орга­ низовал суд над жителями села Оконешни- ково: как, дескать, докатились они до жиз­ ни такой? Сказано — сделано. Жители бы­ ли покорны М. Щукину и суд приняли всерьез, не послали своего внезапного «про­ светлевшего» председателя куда подальше. Тоже, стало быть, «просветлели»... Что ж, писатель волен, конечно, выду­ мывать все, что ему заблагорассудится. Вот только скучно как-то получается. Ви­ димо, М. Щукин вообще очень хорошо знает, как надо жить. Он и впредь, ви­ димо, будет создавать произведения, про­ читав которые журналист будет знать, как ему ловчее разоблачать жуликов и какие чувства следует при этом испыты­ вать, а председатель сельсовета быстрень­ ко намотает на ус, каким образом в пью­ щем селе навести порядок. Впрочем, эта черта для всей городской литературы общая: непременно учить, не­ пременно воспитывать, тыкать носом и ука­ зывать пальцем — и все это с у д р у ч а ю ­ щ е с е р ь е з н ы м в ы р а ж е н и е м ли- ц а. Не знаю, как в жизни, а в писаниях своих В. Жигалкин, А. Черноусов и М. Щу­ кин юмора лишены начисто. Книги их са­ ми как бы сопротивляются оптимизму ав­ торов — они совершенно лишены духовно­ го заряда и той внутренней светлости (сколько бы «просветлений» в них ни бы­ ло), которые и делают прозу животворя­ щей. Этой светлости никаким бодрячеством и правоверностью заменить нельзя. Оттого- то персонажи городских прозаиков и на­ поминают инвалидов из образцово-показа­ тельной лечебницы, выпущенных во двор погулять перед членами проверяющей ко­ миссии. Но еще два слова о Михаиле Щукине. Его роман «Имя для сына» удостоен до­ статочно высокой премии, точнее, даже двух премий, одна из которых является, несомненно, одной из нескольких самых высоких наших премий, а вторая премия— из премий, пожалуй, серединных, дюжин­ ных, что ли, премий, но тоже славная пре­ мия — ничего плохого не могу сказать об этой премии. Книги М. Щукина выходят в столице. Он — кадровый автор журнала «Наш современник». Он получил почетное право отмаршировать в колонне мо.чодых дарований на известном параде (журнал «Молодая гвардия», 1987, ,№ 9), и уже одно это обстоятельство могло бы надол­ го прославить его имя. Добавить к этому «послужному списку» мне абсолютио нечего. Могу л>ишь засвиде­ тельствовать, что все это — правда. \ А ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ! Феномен, который я обозначил здесь как «городская литература», давно уже всем известен под расплывчатым и вообще не­ удачным названием литературы «серой». Термин, набивший многим оскомину, явно нуждается в уточнении. Попробую это сделать. Помимо явной графомании, опознать ко­ торую любой человек со вкусом может без особого труда, существует огромный мас­ сив рифмованной и нерифмованной словес­ ности, обладающей ощутимыми худож ест­ венными достоинствами. Уровень этих про­ изведений — п р о ф е с с и о н а л ь н ы й . И парадокс здесь состоит в том, что «про­ фессиональная» (она же «серая») литера­ тура — это хорошая литература. Как-то, во время службы в армии, мне несколько недель не доводилось увидеть ни одного напечатанного типографским способом слова. Должен заметить, что без книги я до этого эпизода и двух дней кря­ ду не прожил. И вдруг попался мне в руки замусоленный номер журнала «Чело­ век и закон», рваненький такой, грязнень­ кий, а в нем была повесть, какой-то ле­ гонький детективчик — «чтиво» так называ­ емое. Сюжет был банальнейший, герои хо­ дульные, диалоги, извините, дурацкие — и что же? Да я просто задыхался от во­ сторга; какая-никакая, а все равно выдум­ ка, художество, искусство... / Вот передо мной книга Г. Прашкевича, “ - новосибирского прозаика. Будь я, так ска­ зать, читателем-любителем, я в жизни бы ее не купил. Обыкновенная, рядовая книга о вещах простых и давно известных. Пло­ хая? Не сказал бы. Книга — это вообще вещь хорошая, приятная вещь. А попади я, скажем, с книгой Г. Прашкевича на не­ обитаемый остров, так цены бы ей не бы­ ло — наизусть бы выучил, наверно. И, наконец, парадокс в законченной фоо- ме: есть хорошие книги хороших писате­ лей, которые никому не нужны. Именно они-то чаще всего и называются «серыми». Вся их беда в том, что они вторичны, очень традиционные по форме и читать их просто нет времени ни у кого, кроме тех лиц, что именно за это получают зарплату. Решающим в нашей издательской прак тике стал ложный критерий «профессно нально — непрофессионально», причем за ниженный. Критерий в ы б о р а не учи тывается совершенно. А между тем, чита тель именно выбирает — если есть из че. го. Будь у него возможность покупать и читать любые книги, он и читал бы: рус­ скую классику. Хемингуэя н Ремарка, Каф­ ку и Кортасара, Распутина и Кима, Ада­ мовича и Маканина — всего авторов, ска­ жем, пятьдесят. А больше ему не нужно. Больше ему не успеть. Ну, скажут, это один только читатель, а другой? Хорошо, возьмем другого, диа­ метрально ему противоположного, настоль­ ко противоположного, что в его списке пя­ тидесяти авторов нет ни одного из тех, что есть в списке первого. Возьмем даже третьего, у которого тоже пятьдесят и то­ же все свои. А что же дальше-то? Что делать нам с 10 тысячами членов СП, спо­ собных регулярно поставлять профессио­ нально изготовленную художественную продукцию? Будь сейчас в продаже полный