Сибирские огни, 1989, № 3

чем другой заработает честным трудом за год. Велик соблазн, и немало их — норовя­ щих не сдать драгоценные шкурки в загот­ контору, а «толкнуть» в чьи-то жадные ру­ ки по спекулятивной цене. И как правило, браконьер — не дядя «со стороны» (здесь, в таежной глубинке по­ стороннему откуда взяться?), а свой же работник комбината. Иной специально при­ едет сюда — за длинным «соболиным» руб­ лем и норовит устроиться вздымщиком на химлесопункт: живешь прямо в лесу вдалеке о т начальственного пригляда Тут втихую и лаечку натаскаешь ка соболя и пушнины набьешь, сколь душе угодно. ’ Пушнина — она таким «волшебным» свой­ ством обладает, что многие должностные лица настоящими слепцами вдруг становят­ ся: вокруг них тВ'Орится откровенный гра­ беж охотничьего фонда, а они в упор ничего не замечают. Иного только назначили ди­ ректором лесокомбината или леспромхоза, глядь а его жена и дочка уже щеголяют в новеньких соболиных шапках, каких в магазине не купишь. У них в Бийке лет семь назад прямо в бухгалтерии комбината во- ВСЮ кипела подпольная «ярмарка»; купля- продажа нелегальных шкурок. Меха у бра­ коньеров закупались оптом. Расплачива­ лись государственными деньгами, а потом уж перепродавали дальше, и деньги возвра- щали в кассу. Выдачу зарплаты рабочим задерживали: — Денег нет! Выплатим через неделю, не раньше. А столы были набиты соболиными шкур­ ками. Потом эту «лавочку» разогнали, было громкое судебное дело. Но изжить само браконьерство— куда как сложнее. Среди таких «заклятых друзей» у Ветро­ ва был лесничий Федор Петрочук. Приехал откуда-то из-под Оренбурга, сперва был мужик как мужик, а потом втянулся и стал крупным браконьером. Как осень начина­ ется, он бросает все дела и — в тайгу собо­ левать (официально считалось, что он кор­ ни целебные искать отправился или за дру­ гим лекарственным сырьем). Ветров его не раз предупреждал: — Завязывай, Федор, с этим делом. При­ щучу на месте преступления — пощады не жди. А тот ощеривался в недоброй ухмылке: — Не пойман — не вор! И ты не очень-то хорохорься тут: «прищучу», «пощады не жди»! Гляди, как бы тебя самого не при­ щучили! Тайга-то большая, в ней ненаро­ ком и сгинуть можно... Вражда усиливалась. Петрочук все рас­ ширял свой промысел. Но и главный лес­ ничий, и парторг, и директор комбината упорно закрывали на это глаза и Петрочука в обиду не давали. Показательно, как смыкалась «идеология» браконьеров и худых хозяйственников; од­ ни и те же выражения, один и тот же ар­ сенал демагогии. А впрочем, что тут удиви­ тельного? И те, и другие — таежные маро­ деры: стремятся содрать с тайги три шку­ ры; и те, и другие строят на ее истребле­ нии собственное благополучие. Только од­ ни свою выгоду видят в рубле от подполь­ ного бизнеса, в набитых звере да рыбе, а другие — в премиях, медалях и призовых местах. Но Ветров не «угомонился». Три года длилось противоборство. И вдруг — скан­ дал: милиция изъяла у Петрочука пятнад­ цатизарядный эсэсовский «Вальтер». Со свастикой и орлом. Но чтобы скандал не вышел очень уж громким, оформили как добровольную сдачу оружия. А Ветров не мог ни есть, ни спать, видя, как беззастенчиво, в открытую идет раз­ грабление тайги, как ею торгуют вразнос, платя щедрую подать за преступление и налог за подлость. Хоть глотку сам себе перегрызи: какой ты, к черту, инженер по охране леса, когда у тебя же на глазах ца­ рит настоящее мародерство в лесу? Ладно, Петрочук, в тайге ты ловчей меня оказался: не удалось схватить тебя за руку. Но ведь не можешь ты раздвоиться: и не­ делями соболя бить, и работу добросовест­ но справлять в полном объеме! Губить ты хорошо умеешь, а вот восстанавливать... Ветров замерил проведенные тем посадки кедра. По документам их числилось сто де­ вять гектаров, на деле же едва набралось пятьдесят шесть. Сыскался и неиспользо­ ванный посадочный материал. Прямо в лу­ жах валялись разбухшие от сырости, полу- разломанные ящики, а в них — связанные толстенными пучками четырехлетние сажен­ цы — уже не зеленые, а пожелтевшие или черные. Прямо под ногами валялись целые лес­ ные массивы, густые и прохладные кедра­ чи. Загубленные без топора и бен.зопилы, казненные в зародыше. После этого руко­ водство вынуждено было убрать Петрочу­ ка из комбината. Иногда Ветрову начинало казаться, что он ведет бои в окружении: браконьеры и беспринципные лесохозяйственники тесно смыкают фланги плотным воинственным кольцом. Только в минувшем году он ош тра­ фовал около девяти должностных лиц за брошенный лес, за нерасчищенные делянки. А всего за годы работы — сколько же он составил протоколов о различных лесонару- шениях, сколько направил претензионных писем в различные организации, сколько исковых заявлений передал в Госарбитраж! — Слушай, Ветров, дуй-ка ты от нас по собственному желанию! Давай — клади за­ явление сюда на стол! Первые слова директор лесокомбината Церр цедил сквозь зубы, а в конце не сдер­ ж ал ся— жахнуд кулаком по звонко охнув­ шей столешнице. И замерли в ожидании люди. Многие десятки людей, пришедших сюда на профсоюзное собрание. И ждет от­ вета директор и громовержец, сидящий во главе собрания, за столом президиума в кожаном кресле. Что ж, ответ будет. Вет­ ров поднялся: — Вы не бай и не помещик. Вы — дирек­ тор социалистического предприятия, и веди­ те себя, как положено коммунисту! А за­ явления от меня вы не дождетесь. Коль есть за что — снимайте меня сами, а по доброй воле я лес не брошу. Сколько же всевозможных начальников посменяло друг друга на памяти у Ветрова! И почти все они в лучшем случае терпели его — эту кость в го 1 рле, колючую и пря­ мую. Помнится, главный лесничий комби­ ната прямо заявлял: — В тайге тебе все равно не жить; я те­ бя укараулю!