Сибирские огни, 1989, № 3

чик днем, высоко гад забрался, наши ястребки и пушки достать его не могут. Он блеснет крылом на развороте и опять его нет, хотя небо чистое, только черные лохмотья взрывов застилают его. Девчон­ ки из рядом стоявшей пушки тоже палят, Один снаряд разорвался метрах в тридца­ ти от ствола, осколок его с резьбой вонзил­ ся в штабель досок, в полуметре от моего ботинка. Испортил бы черт мой СП! Гла­ зеем в небо, ждем, когда горящий фриц в пике пойдет, но о.н улетел невредимым. Пушки смолкли. Больше в Куйбышеве нем­ цы не появлялись. Мы с Валентином штукатурим парапеты боксов на крыше испытательной станции 24-го завода. Парапеты выше крыши на метр. В обычном месте их покрыли бы же­ лезом, но здесь этого делать нельзя; вихрь от винтов сорвет покрытие. Тут все надо цементировать раствором, устойчивым к атмосферным осадкам. Парапеты из крас­ ного кирпича, а он «пьет» воду из штука­ турки, тут не зевай, успевай затирать, ра- ботаем-то мы «гусем». Скоро рабочему дню конец, а у нас с Валей еще метра три не затерто. Оставить на завтра — засох­ нет, накрывать надо будет, а накрьшка по сухому может отлупиться. — Давай дотрем, — говорит напарник, — пока все пройдут, наши на вахте по­ стоят, мы и подбежим. Затерли, терки кинули и бегом на вахту, в тюрьму торопимся, воля наша дневная кончилась. Подбегаем — одна наша брига­ да стоит, мужики нервничают, стрелки ма­ терятся, злые-злые. Построились, прошли ворота. Нас с Валей по ту сторону задер­ жали и повели. Думали, к Тавлинскому, начальнику лагеря, — нет, прямо в кондей, без приказа. И не сказали, на какой срок. Вышли из кондея через пять суток, живо­ тики к позвонкам подвело, «давать» надо, а не с чего. Пожалела нас бригада, вкалы­ вала за нас, пока мы очухались, от паек своих куски отрезала. Все бригады работа­ ли «гусем», норму перевыполняли и полу­ чали кило. Как-то летом 1987 года иду по улице Красина в Кургане — на фасаде дома девчонки-штукатуры отдельные отвалива­ ющиеся места ремонтируют. Мажут раст­ вор с затылка мастерка, причем начинают отмазку снизу, а не сверху, чтоб к преды­ дущему мазку прилизывалось. Прикинул: сколько они восьмером за день сделали, я «гусем» одолел бы за два часа. Можно бы­ ло вооружить девушек малыми «гуськами», производительность бы увеличилась во мно­ го раз, но сам метод намазки забыт, а в ПТУ учат работать по старинке — с «соко­ ла», мастерком. Залезли мы с Валентином доделать те парапеты, за которые откондехали по пять суток. Сделали все, как надо. Над боксом крыши нет, ее там и не надо, потому как двигатели с огромной силой бросают в не­ бо воздушную струю от винта. А мотор на стенде то взревет с окаянной силой, то чуть воркует на самых малых, то замол­ чит. Вот он замолкать стал, вроде ветер тише, Валька и кричит мне в ухо: — Изнутри-то отмазку проверить надо, как получилось? Смотреть в бокс опасно, но надо, и только мы свесили туда свои туловища, н испытатель дал полный газ, нас как пу­ шинки сбросило с парапета. Валька упал удачно, на крышу, меня угораздило затыл­ ком о б железный ящик. Колечки обручаль­ ные в глазах забегали, зазвенели, а Валек тормошит: — Рельса звякнула, иттить надо. Волжанин, он всегда говорил «иттихь», а не идти. Мне свет белый в полушку сде­ лался, идет все колесом, мутно переверты­ вается, Вот, вроде, лучше, пошли. Через КП Валек меня за локоть держит — вДРУГ качнусь, сочтут бухим и «в люкс». Отошли от вахты шагов сто, тошнить начало, хоть и рвать нечем, по.стояли у столба, дальше двинулись. Видно, сотрясение мозга было. Утром пошли с Валей к лекпому, он по­ смотрел и изрек: «Не коси!» Но я и не со ­ бирался «закосить» освобождение, я в са­ мом деле не мог идти. Не ходить на работу, другим врачам по­ казаться? Но это сложно; утром в зоне их нет, на разводе один лекпом, который сам из уголовников, он нашим поблажек не да­ вал, да и не лезли мы к нему — бесполез­ но. Нет освобождения от лекпома — канай вкалывать. Самовольно останешься от раз­ вода — жди, в.начале тебя нарядчик «слег­ ка» потянет за ноги с нар, а там либо кон­ дей, либо режимная бригада тебя ждет. В карцере (кондее) просто сидят, в режимке работать заставят, а заставлять там умеют... Режимка — это пекло, дно, клоа­ ка. Режимка в отдельном бараке, в одной зоне с ковдеем. Для режимников самые тя­ желые работы; выгрузка камня, песка, щебня, угля, бревен, в общем, одни «погру- зо-разгрузочные». Самая каторжная работа — это выгрузка камня зимой: он в снегу, обледенелый, рукавицы тонкие и рваные, быстро намокакхг, руки нещадно мерзнут. У кого рукавиц нет — те толкают глыбы ногами, локтями, став на колени — руки-то уже в крови. В режимке обычно «отказни. ки», отпетые рецидивисты, им уже все на свете нипочем. Бывали в ней и^наши. В режимку гонят без разбора статей — и уго­ ловников, и политических. Там нашему бра­ ту хана; с ходу «бугор» посмотрит на тебя оценивающим взглядом, затем отберет твои шмотки, даст свои ремки и двести граммов хлеба или не даст вовсе. «Бугор» в режим­ ке не работает, сидит, как фараон, весь день. Вечером ему отдают всю еду и он сам делит кому сколько, хотя там и де- лить-то нечего — триста граммов хлеба дают. «Бугор» — бог и царь, его стрелки боятся, заискивают перед ним, курить ему дают, посмеиваются с ним, он сам судит и сам приговоры исполняет. «Бугор» в ре­ жимке постоянный, вроде как штатный, он в ней не живет. В середине строя, под руки повели меня бригадники на развод. Бригадир на стройке сказал: — Лезь на леса, замри там до вечера. За тебя норму вырубим. И вырубили. Очухался через пару дней, тошнить перестало. Голова кружится, а ра­ ботать надо. Через полгода новая беда.