Сибирские огни, 1989, № 2

кухне. Александра Васильевна побежала туда, следом за нею Мефодий Игнатьевич, но у окна уже никого не было, толпа отдалилась и все же он услышал долетевшее оттуда, злое: Любовница подрядчика!.. Сука!.. Чтоб ей!.. Сделалось тоскливо, мысль прежняя, устоявшаяся, затревожила, об­ нял Александру Васильевну, и долго стоял так, не умея унять растол­ кавшееся сердце. Так^продолжалось до той ночи, когда сразу с трех сторон загорелся рабочий поселок и злые языки взбунтовавшегося пламени поднялись до самого неба, с легкостью необыкновенною перекидываясь на все новые и новые избы и пристрои. Мефодий Игнатьевич и Александра Васильевна узнали про пожар не тотчас же, а спустя какое-то время, когда все за окошком сделалось красным, а потом и пол в комнате окрасился, загу­ дело вокруг, затрещало. Проснувшись, Александра Васильевна долго не могла понять, что случилось, спрашивала: — Чё это такое, миленький? Чё?.. Видать, подожгли нас, Сашка,— медленно отвечал Мефодий Иг­ натьевич. А зря. Зря они... В рабе, даже убившем своего господина, останется что-то рабье. Странно, у него было такое чувство, что он уже говорил эти слова или, во всяком случае, знал их раньше: холодные слова, злые какие-то... Мефодий Игнатьевич не спрашивал у себя: за что люди, стоящие по другую от него сторону, поступили с ним так жестоко, иль творил он только зло?.. Нет, не спрашивал, уже давно понял: не везде следует искать причину... А в избе меж тем делалось все жарче и жарче, и бог знает что толк­ нуло Мефодия Игнатьевича к двери. Подошел, приналег плечом и чуть не упал на крыльцо. — Сашка,— сказал с удивлением.— Отворено... И не было в голосе ничего более, кроме удивления и легкой досады, в душе уже смирился с неизбежностью. Неспешно оделись и вышли на подворье, которое уже взнялось слабым, неструйким пламенем, а потом оказались на улице, сплошь запруженной людьми. Странно, находясь в избе, ни Александра Васильевна, ни Мефодий Игнатьевич не слышали людского гомона, который был нестерпим, в первую минуту словно бы оглохли и не скоро еще совладали с собою. Люди шарахались из стороны в сторону, толкали друг друга, было слышно: — Знать, хозяевы подолсгли поселок, чтоб расправиться с нами. — Хозяевы, истинно... Какой-то неказистый мужичок, очутившийся возле Мефодия Игнатье­ вича, вдруг отпрыгнул в сторону, завизжал: — Братцы, а ить ентот-то — подрядчик!.. Подступили, дышали в лицо жарко, одурелые от горя и злобы. Мужи­ чок, изловчась, ткнул Мефодия Игнатьевича кулаком в лицо. И тотчас Александра Васильевна истошно закричала, схватила мужичка за ворот курмушки, оторвала от земли, враз сделавшегося вовсе маленьким, побледневшего, швырнула в толпу. — Ну, баба!.. Дает!.. — И впрямь, сильна!.. Загоготали, схлынули. Сказал кто-то: — Это ж Студенников. Блажной ли, лукавый ли, кто разберет? Но да бог с ем. Пущай живет... Пущай топчет землю. Приволокли Иконникова, взлохмаченного, старого, в дюжих руках и пуще того ставшего серым, в картузе, съехавшем на затылок. Иконников увидел Мефодия Игнатьевича, забился в чужих руках, как подранок на зоревой волне, одно только шепча: — Меф... Меф... Мефодий Игнатьевич подался было к нему, но кто-то с силою нада­ вил на плечо: