Сибирские огни, 1989, № 2

ли, оставить ли помирать?.. Решил подсобить, пе ведая еще, для чего?.. Кликнул Назарыча. Сделали из сухостоин носилки, отнесли раненого в дальнюю зимовейку, про которую и на деревне не каждый знает. Первые дни возле Христи неотлучно находился Назарыч. Раз в неделю приезжал Лохов, привозил припасы, со вниманием приглядывался к Христе, спра­ шивал: — Выздоровеет?.. — Выздоровеет,— отвечал Назарыч.— Крепкого замесу мужик. У Назарыча хитро блестели глаза, догадывался, для чего Киш пона­ добился хозяину. Филимон хмурился, но поменять Назарыча, поставить доглядывать за Кишем другого, не желал. Не больно-то доверял дере­ венским... Да и не было у него другого такого пса. Христя помаленьку приходил в себя, стал различать Назарыча, слу­ шать его длинные, утомительные речи... Назарыч говорил больше про то, что люди нынче спортились и норовят всяк утянуть в свою сторону, бога в них мало, страху, ловчат пойти противу власти... — И ты такой же...— говорил Назарыч, едва ли не с сочувствием по­ глядывая на Киша.— Прытче прыткого, дай волю, этакое выкинешь — жизни твоей не хватит, чтоб рассчитаться... Христя не спорил. Зачем?.. Поди, Назарыч и говорит об этом, чтобы вывести из душевного равновесия, впрочем, нет, не равновесия (откуда ему взяться?), а умиротворенности какой-то, вялой и слабой, ни к чему не влекущей, ровной еще, но с уже пробивающейся тревогою, которая заставляет глядеть в окно и видеть там дальнюю дорогу и не знать, ступишь ли на нее, нет ли?.. Христя не спорил и все же, когда уставал, оборачивался к Назарычу, говорил глухо: — Замолчи, подлая твоя душа!.. Он не подымал голоса, не злился, и это, кажется, расстраивало На­ зарыча, была б его воля, знал бы, что делать?.. Но где она нынче? Поди, в хозяйском сусеке спрятана, не сыщешь. Назарыч ненавидел Христю, но старался и словом не обмолвиться. Н как же трудно это давалось! Случалось, Киш спрашивал: — Н че вы с Филькой лечите меня? Оберегаете? Иль я надобен вам? Зачем бы?.. — Надобен, надобен...— загадочно говорил Назарыч. Беспокойство охватывало Христю, но ненадолго, истаивало, как только приходил Лохов и говорил про дела на «железке», про бунты, ко­ торые все не утихнут, нет-нет да и вспыхнут с новою силою, ругал люди­ шек рассейских. — От их, язви тя, пошла зараза, попробуй-ка совладай с ею. Но ничё, совладаем. Иль мы дурного корню?.. Филимон грозился, а Кишу не было страшно, помнил его другим, тру­ соватым, иль можно поменять себя?.. И тут же объяснение находил ло- ховской заботе: поди, работать нынче некому на «железке», вот и стара­ ется, все пара рук... Вначале, когда Христя без сторонней помощи и шагу не мог ступить, бывало, отлучался Назарыч на день-другой, потом приходил, тю, гово­ рил, вонища-то у тебя, сдохнуть можно!.. Наводил порядок. Киш, пребывая в глухом таежном одиночестве, вдруг открыл для се­ бя, что по душе ему, когда нету никого рядом, когда один... Тихо и дре­ мотно, в ушах гудет, но не мертвая эта дрема, вдруг заскребется в окош­ ко лесная тишина, засверещит в ветвях деревьев, что-то там выблеснет- ся, заискрится. Христя лежит и гадает, что бы это значило?.. Случалось, приходила отгадка, и тогда радовался своему разумению. Но бывало, не приходила, все ж и тогда не огорчался. Зачем?.. Думал одругом, к приме­ ру, о Сафьяне, о «политике», что захаживал в артель и говорил слова непривычные, раскольные. Может, и пошел бы следом за «политикою», как и Сафьян, уверовав в правоту тех слов, но в душе что-то мешало, 86