Сибирские огни, 1989, № 2

пришли другие?.. Но пет, солдаты были те же самые, и люди, в которых стреляли, те же самые... Все: и офицеры, хотя б силою оружия вознамерившиеся остановить буйство, и солдаты, которые исполняли приказ, были несвободны в своих действиях, и словно бы тоже находились в огромной, ни с чем не сравни­ мой клетке, которая отчетливо увиделась Мефодию Игнатьевичу. Но кому принадлежит эта клетка? Силился ответить и не мог... Еще какое- то время стоял и смотрел на офицеров, изредка переводя взгляд на сол­ дат, те уже совершенно разорвали цепочку, так и не дождавшись прика­ за командиров, и сами, своим хотением, сбились в беспорядочную толпу и показывали куда-то руками и негромко, с ясно проступавшим страхом в голосе, переговаривались... Мефодий Игнатьевич посмотрел в ту сторо­ ну, куда показывали солдаты, и различил лежащие на земле тела. Не все тела были неподвижны, иные конвульсивно вздрагивали, а то и сшевели- вались с места. Студенников, не владея собою, весь обливаясь обрьльным, неприятно щекочущим потом, приблизился к этим телам, не сразу сооб­ разив, отчего здесь валяются?.. С интересом, постепенно сделавшимся острым до отвращения, смотрел на тех, кто прежде умел двигаться и го­ ворить, а теперь чаще не подавал и малейших признаков жизни, словно бы хотел спросить: ну, что же вы, люди, не поостереглись, иль дело под­ ставлять лоб под пулю?.. Ему было стыдно за свой интерес, он прямо- таки физически, до острой боли, которая сводила челюсти и гулкими ударами отдавалась в голове, ощущал эту боль, и тем не менее ничего не мог поделать с собою, и переходил от одного тела к другому, а подчас нагибался к подолгу рассматривал, как и у солдат, казалось бы, одина­ ковые, сведенные одною смертною мукою лица. Он видел и кровь, все еще горячую, она била из человеческих тел, а потом растеклась по земле тонкими, уже не алыми, а какими-то темно-серыми, как солдатская це­ почка, ручейками. Мефодий Игнатьевич был не в состоянии сдвинуться с места, он, может, так и не сумел бы сделать этого, когда б к нему не приблизился какой-то солдатик и не дернул за рукав шубы: — Барин, а барин?.. А потом силком не отвел в сторону, туда, где все еще стояли офицеры, не смея сдвинуться с места. И то, что офицеры были жалки и ничтожны и не походили на людей, способных на какие-то несправедливые и жесто­ кие поступки, странным образом подействовало на Мефодия Игнатьеви­ ча, он вдруг почувствовал в себе силы, которых так недоставало минуту- другую назад, ярость, естественную для человека, встретившегося с оче­ видною несправедливостью, и, чувствуя в себе все это остро и полно, на­ бросился на офицеров и взял за грудки сначала одного, потом другого, дышал им в лицо и кричал что-то, показывая на людей, которым уже не подняться с перрона. Он ожидал, что офицеры станут оправдываться, может, призовут солдат, чтобы утихомирить его, а то и сами постарают­ ся сладить с ним, хотя и непросто: был он вынослив и физически крепок, — но офицеры словно бы не увидели в его действиях ничего противо­ правного, не старались защититься и принимали ярость, обрушившуюся на них, едва ли не с облегчением. И это было хуже всего, разом смяло его ярость, сделало ее как бы неправдашней, идущей бог весть откуда, а только не от желания действительно разобраться в происшедшем, и Ме­ фодий Игнатьевич опустил руки и уж собирался уйти отсюда, когда ус­ лышал, как Крыжановский, а может, и не он, а пехотный офицер,. Мефо­ дий Игнатьевич так и не понял, сказал с обидою: — А все вы... вы, господа подрядчики... Черт бы вас побрал вместе с вашею жадностью и неумением управлять!.. Мефодий Игнатьевич словно бы не услышал, да нет, услышал, толь­ ко был не в состоянии думать об этом, опять вспомнил про клетку с же­ лезными прутьями; и на ум пришло, что эти офицеры и солдаты толсе из клетки, и у них, как и у него, нет ни на что своей воли, и каждый делает не то, что хотел бы, а как раз то, что нужно кому-то, стоящему, над людьми, может, тоже смертному, как и они сами, но всемогущему, в каж­ дом отдельном случае дарующему людям жизнь или смерть... Но кто же 80