Сибирские огни, 1989, № 2

только что для него, миллионщика, сей грех компаньона, так себе, мело­ чишка... отправился в артель Лохова. Уж давно приметил людей из ар­ тели, кое-кого и поименно помнил, к примеру. Сафьяна Крашенинникова, которого в свое время отнял у стражника и приставил к делу, спокоен ив работе сноровист, истый сибиряк, не речист, но сказать про свое умеет. То же самое и долговязый Христя Киш... Про них и думать приятно: под одним неласковым солнцем выросли, одною землею вскормлены... Случа­ лось, и прежде говорил с ними, правда, все по пустякам, и ответствовали без робости, открыто, будто перед ними и не хозяин... Это и нравилось. Сибирского корня люди, не приучены ломать шапки. Вот и нынче захоте­ лось поговорить с ними, спросить, что же происходит, отчего разыгралось на «железке» буйство?.. И пришел и спросил у Сафьяна, товарища его не оказалось на месте, и тот ответил, и была в его словах показавшаяся странною обида н горечь. Но не это расстроило Мефодия Игнатьевича, другое: почудился в словах укор и ему... Да что же он-то сделал!.. Иль за­ служил, чтоб ставили на одну доску с разными немцами?.. Не захотел слушать дальше, ушел. Врел по тайге и все кипело на сердце, все кипело, когда же поулеглось, неприятное чувство овладело, будто он в клетке, а прутья толстые, негнущиеся, не вырвешься, нет... Правда, и скучать не с чего: не один в клетке, много их там, да все люди состоятельные, про­ мышленным ли делом, торговым ли ведающие, вон и немцы тоже там... Глядел на них с недоумением: не больно-то водил с ними дружбу, отчего ж тогда оказался рядом?.. И тут голос донесся: «Все вы повязаны одною веревочкою... одною... И тебе тоже не вырваться отсюда, хоть и норовил жить на особицу, отдалившись ото всех, про себя только зная. Ан нет, шалишь! Не выйдет!.. Ты та же вошь, что и эти, подле тебя... Так и знай!..» Мефодий Игнатьевич шел по опушке леса, голой, белизною нечистою посверкивающей: видать, по осени нанесло листьев, так и остались ле­ жать на опушке, взопрев. Опушка вытянулась на версту ли, на две ли, а посреди нее стояла снежная, небольшенькая, взлохмаченная какая-то горка... Приблизительно, оглядел ее снизу доверху, а потом и рукою до­ тронулся до серебристого бока... Никого, кто мог бы сказать те слова, только снег пошевеливался на горке, будто живой, хоть и тихо в лесу. То и удивило, что пошевеливался, смутило. Не успел отойти, как снег пуще того заколыхался, а потом пополз с горки, сначала медленно, но с каждою минутою все шибчее, шибчее, и скоро горка, на самой вершине, синею сделалась, странное чувство посетило Мефодия Игнатьевича, ска­ завшее явственно, будто де освободилась горка от неладного, словно бы в цепях была, а вот теперь освободилась и задышала полною грудью. «Да нешто это возможно?..» — спросил вслух и невольно зажмурился, ждал ответа и страшился. Но ответа не последовало. Вздыхая, пошел дальше в раздумье тягостном, отчего не всегда разбирал дороги и часто натыкался на деревья, на толстые ли ветки, поникшие до самой земли, казалось, это не ветки, а железные прутья, обступили со всех сторон и уж не выпустят... Как в клетке, с горечью сказал себе. Ощущение свободы, висевшее над ним, отступило, когда вышел из ле­ су и очутился на околице рабочего поселка. Все же и тогда не отпустило вовсе, лишь сделалось меньше, теперь остро зримая им несвобода пред­ назначалась не для него одного, а для огромной массы людей, скопив­ шихся в рабочем поселке, зажатой с трех сторон глухой тайгою, а еще с одной к нему подступало море, и было море неласковое к людям, кото­ рые даже не знают, что в плену, в клетке, и за всю жизнь не вырваться никуда, и в другом месте, в степи ли, в горах ли, их будет ожидать та же клетка... Только не видят ее, а я вот увидел... Мефодий Игнатьевич груст­ но покачал головою и пошел в сторону железнодорожной станции: там что-то происходило, движение какое-то, напоминавшее недавнее снежное шевеление. Подошел поближе и увидел людское скопление у вагона, от­ куда сноровистые руки все выбрасывали и выбрасывали золоченые, тускло поблескивающие иконки, а потом заметил солд-ат, вытянувшихся в цепочку, серых и суетливых, удивительно похожих друг на друга, слов