Сибирские огни, 1989, № 2

Исчезнет и слово «жестокость». Останутся одни только химические ре­ акции и эксперименты...» Из блокнота. 1 . Сдать в газету приказ о регистрации нарезного оружия. 2 . Посоветоваться с Начосо. 3 . Мысли о терроре систематически записывать. Когда будет время — написать книгу. 4 . Поговорить с профессором Беспалых об электронах. Обрывок глянцевитой бумаги для черчения. Чертеж автомата-рас- стреливателя. На внутренней стороне использованного пакета мелко красными чернилами: «Наша работа ч р е з в ы ч а й н о тяжела. Недаром наше учрежде­ ние носит название ч р е з в ы ч а й н о й комиссии. Бесспорно, и не все чекисты люди чрезвычайные. Однажды высокопоставленный приятель сказал мне, что чекист, расстрелявший пятьдесят контрреволюционе­ ров, достоин быть расстрелянным пятьдесят первым. Очень мило. Вы ­ ходит, так — мы люди первого сорта, мы теоретически находим террор необходимым. Хорошо. Примерно получается такая картина — сущест­ вуют насекомые-вредители хлебных злаков. И есть у них враги — такие же насекомые. Ученые-агрономы напускают вторых на первых. Вторые пожирают первых. Хлебец целиком попадает в руки агрономов. А нес­ частные истребители больше не нужны и к числу спокойно кушающих белые булочки причислены быть не могут». Но если голова тяжела, глаза красны и сон свинцом навалива­ ется на плечи, на спину — сложить, закрыть черную папку грудью, лицом, бородой на нее и спать, спать, спать. А за окнами в синем мраке шмыгающий топот ног, хруст льдинок невидимых лужиц, гул голосов, шорох толпы, гудящие волны идущих к заутрене. На соборной колокольне колокол, самый большой и старый, серо-зеленый от старости, черным железным языком лениво лизал мед­ ные серо-зеленые губы, ворчал: «0-о-о-мим-о-о-омим-о-о-омим...» В кабинете табак, духота, яркий свет электрической люстры и дрожь непрерывная, звонкая дрожь молоточка телефонного звонка. К Срубову в оба уха ползли металлические мухи: «Ж-ж-ж-др-р-р-др-р-р-р-ж-ж-ж...» Добились своего — разбудили. Голова еще тяжелей, веки слиплись. Горько, сухо во рту. Но мысль сразу верная, ясная — началось. И началось. Левая рука не отпускает трубку от уха. По телефону донесения, по телефону — распоряжения. На столе карта города. Гла­ за на ней. Правая рука ставит крестики над захваченными районами, конспиративными квадратами, складами оружия, рвет, сечет коротки­ ми косыми черточками тонкую запутанную паутину Белого. У Срубова на губах горькая, ироническая усмешка. Над городом сырая синь ночи, огни иллюминованных церквей, ли­ кующий пасхальный звон, шуршащие шаги толп, поцелуи, христосова­ ние. Христос воскрес! И над городом с горькой усмешкой, со злыми глазами стоит Она — оборванная, полуголодная, властно, тяжело, босой ногой наступает на сусальную радость христосующихся, на белые сладкие пирамидки творога и куличей. Потухли горшки, плошки на церковных карнизах, заглох звон, затих шорох шагов, топот сбежав­ ших, спрятавшихся по домам. Над городом молчание, напряженная тишина, жуть, и в черной синеве весенней ночи синева Ее зорких гнев­ ных глаз. Срубов не усидел в кабинете. Отозвал с облавы Каца, усадил в свое кресло и на автомобиле помчался по городу. Торжествующим ревом с фырканьем, сверкая глазищами фонарей, заметался по улицам силь­ ный стальнор ^рерь. Нр, ^^^оро_не было. Белый забился на задворки, в тем’нй(еуглк,р^п6Х9^^ё.^^,,,/ , Остался в па,мнти.|арест,раодм .,(р,р1)^р(ирацир,,7-?^рраульщйм<, губ- зеМотдельСких огородов Ивана Никифоровича Чиркалова,^.^^дашего 34