Сибирские огни, 1989, № 2

у Белого и у Красного напряженная торопливость работы, у каждо­ го надежда на крепость своей паутины, расчет своей паутиной опутать, порвать паутину другого. А именно в торопливости, напряженности, настороженности — в близкой путанице паутины своей и чужой — будни Срубова. Не спать неделями или спать, не раздеваясь, на стуле за столом, на столе, в са­ нях, в седле, в автомобиле, в вагоне, на тормозе, есть всухомятку, на ходу, принять, встретить, опросить, проинструктировать десятки аген­ тов, прочесть, написать, подписать сотни бумаг, еле держать голову, еле таскать ноги от усталости — будни. И так вот, не раздеваясь, за­ сыпая за столом в кресле или ложась на час, на два на диван, в непре­ рывной грязной лавине людей, в белых горах бумаги, в сине-серых об­ лаках табачного дыма Срубов работал восьмые сутки. (Бообще же служба в Чека красно-серое, серо-красное. Красный и Белый, Белый и Красный. И бесконечная путаница паутины — третий год.) И вот когда все приготовления сделаны, все распоряжения отда­ ны, паутина чужая прочно оплетена паутиной своей, когда сотрудни­ ки с ордерами, с мандатами посланы куда следует и сделают все, как следует и когда следует, когда в белом трехэтажном доме тихо и пусто (только в нижнем этаже оставлена рота батальона БЧК ), когда в ночь с восьмого на девятое нужно ждать результатов горячечной ра­ боты последней недели, когда до начала облавы, обысков, арестов ос­ талось ровно два часа, когда хочется спать, глаза красны — раскрыть на столе папку черного сафьяна и одним пальцем рыться в стопках бумажных клочков, обрывков, перечитывать клочки, обрывки мыслей, подпирать рукой тяжелую голову, зевать, курить. Большой лист графленой бумаги. «Бо Франции были гильотина, публичные казни. У нас подвал. Казнь негласная. Публичные казни окружают смерть преступника, да­ же самого грозного, ореолом мученичества, героизма. Публичные каз­ ни агитируют, дают нравственную силу врагу. Публичные казни остав­ ляют родственникам и близким труп, могилу, последние слова, пос­ леднюю волю, точную дату смерти. Казненный как бы не уничтожается совсем. Казнь негласная, в подвале, без всяких внешних эффектов, без объявления приговора, внезапная, действует на врагов подавляюще. Огромная, беспощадная, всевидящая машина неожиданно хватает свои жертвы и перемалывает, как в мясорубке. После казни нет точного дня смерти, нет последних слов, нет трупа, нет даже могилы. Пустота. Браг уничтожен совершенно.» Бланк — председатель Губернской Чрезвычайной Комиссии по борь­ бе с контр... Далее вырван неровный лоскут. На уцелевшей полоске записано; «I. Б 9 ч. в. свидание с Арутьевым. 2 . Спросить завхоза, почему в этом м-це выдали тухлое сало. 3 . Завтра общегородское собрание. 4 . Юрасику на штанишки и чего-нибудь сладкого». Подписанный протокол обыска. На чистом конце синим каранда­ шом: «Террор необходимо организовать так, чтобы работа палача-ис- полнителя почти ничем не отличалась от работы вождя-теоретика. Один сказал— террор необходим, другой нажал кнопку автомата-рас- стреливателя. Главное, чтобы не видеть крови. В будущем «просвещенное» человеческое общество будет освобож­ даться от лишних или преступных членов с помощью газов, кислот, электричества, смертоносных бактерий. Тогда не будет подвалов и «кровожадных» чекистов. Господа ученые, с ученым видом, совершенно бесстрашно будут погружать живых людей в огромные колбы, реторты и с помощью всевозможных соединений, реакций, перегонок начнут обращать их в ваксу, в вазелин, в смазочное масло. О, когда эти мудрые химики открбнз'Г дйя блага человечества свои лаборатории,' тогда не нужны будут палачУ, не будет убийства, войн. 2 Сибирские огни № 3