Сибирские огни, 1989, № 2

гих были прямо «персоны», которые их по­ садили или спосоСхтвовали аресту. В ка­ кой-то мере многие люди были вовлечены или по злобе, или из страха, или их застав ­ ляли участвовать в этом процессе ложных обвинений. Мы не судили их и очень мало говорили об этом. Все жили такой общей подразумевающейся идеей, что все равно нас оправдают. Когда я единственный раз, не помню, зачем меня туда послали, был на улице Радио в КБ Туполева, я встретил там Юрия Борисовича. Мы оба очень обра­ довались встрече, и он мне с большим воо­ душевлением рассказывал об аэродинами­ ческих расчетах крыльев и паразитных ко­ лебаниях переднего колеса самолета. Там он меня познакомил с Ю. А. Крутковым и Р. Л . Бартини. Бартини, углубленный в себя, сидел за кульманом и производил впечатление какой-то экзотической птицы в клетке. А сами-то мы, Румер, Добро- творский, Крутков, я и другие, были очень оптимистично настроены. Была интересная работа, и была все время надежда, что скоро нас выпустят». Восьмиэтажное здание, огромным камен­ ным полукругом опоясывающее угол ули­ цы Радио и набережную реки Яузы, к а за ­ лось Титаном, возвышающимся над всей территорией ЦАГИ, застроенной скромными двухэтажными постройками. И судьба это­ го здания оказалась титанической. Дом на улице Радио начал строиться в начале 30-х годов по инициативе Туполева. Здесь Ту­ полев организовал, выделившись из соста­ ва ЦАГИ , опытное самолетостроение, пря­ мо связанное с заводом,— КОСОС. Здесь он создал блестящую школу авиаконструк­ торов. Здесь же в его собственном кабине­ те, в 11 часов ночи его арестовали и далеко за полночь вывели на набережную, которая носит сегодня его имя. Меньше года потребовалось властям, что­ бы затянуть огромное здание изнутри ж е­ лезными решетками, оборудовать восьмой этаж под тюремную администрацию ЦКБ № 29, устроить седьмой этаж под спальни арестантов, шестой —- под столовую, поса­ дить в кабинет Туполева на третьем этаж е нового начальника — полковника НКВД Кутепова, бывшего слесаря-электрика, пре­ вратить крышу в «обезьянник» — место для арестантских прогулок, вернуть в ОКБ вольнонаемный ш тат и, наконец, собрать здесь главный мозговой центр авиационни­ ков, теперь уже в виде арестантов. Они прибывали сюда из разных мест, получали синие летные комбинезоны, койку, покры­ тую байковым одеялом, место за столиком на четыре человека, с белой скатертью, и немедленно приступали к работе. После тюремных конвертов, таежных лагерей и этапов это казалось чудом. И потом, боль­ шинство из них были бывшими сотрудни­ ками по ЦАГИ пли по КОСОСу, многие бы­ ли друзьями. Основной персонал техников, лаборантов, чертежников, словом, всех, кто связан с кропотливой работой огром­ ного КБ, был практически прежним. Только теперь, Б отличие от своих иачальников- арестантов, они назывались «вольнягами». Кроме ведущих авиационников, здесь со^ брали физиков, математиков, специалистов других областей, от которых мог быть прок. Правда, то мелкое и жесткое сито, которое их просеивало, иногда (очень редко!) оши­ балось. Так попало в КОСОС несколько че­ ловек, но никто из них «ш араш ку» не по­ кинул — в этом была заслуга Туполева, а стоило это больших трудов — в «ш араш ке» от работы не укроешься. Ну, а большинство ученых быстро вошли в клан авиационни­ ков. Из друзей Румера это были — Юрий Александрович Крутков, ленинградский фи­ зик-теоретик, участник семинара Эренфес- та; Петр Александрович Вальтер, матема­ тик; Карл Суиллард, венгерский м атем а­ тик; Александр Иванович Некрасов, меха­ ник и гидродинамик (в момент ареста был заместителем начальника ЦАГИ ) и, нако­ нец, Роберт Бартини, авиако.нструктор, в рав'Ной степени считавший себя физиком и математиком. Крутков и Вальтер были членами-коррес- пондентами «одного помета» (выражение Круткова) — избрания 1933 года. Того же «помета» был Туполев; чуть более ранне­ го, 1932 года, был Некрасов. Крутков был одним из немно'гих, кто в заключении из­ менился. Время от времени он становился прежним — веселым и остроумным, почти беспечным, но ненадолго. Работал о « мно­ го, с полной самоотдачей. Его красивые, глубоко посаженные глаза под огромным тяжелым лбом, казалось, ушли еще д ал ь­ ше. Он реже всех ходил гулять в «обезьян­ ник». «Я никогда не любил Москву,— гово­ рил он,— а уж когда она за решеткой, то совсем тошно по ней гулять». А как любил Москву Румер! Его-то тянуло на крышу «погулять по Москве», как говорил Крут­ ков. Он только пытался удерж ать себя от западного края крыши. Оттуда, с западной стороны, видна была вся Маросейка, цер­ ковь Косьмы и Дамиана и те самые угодья Лютеранской церкви, которые располага­ лись напротив доходного дома Егоровых, где он родился и рос. И Румер шел к цент­ ральному полукругу крыши — на Лефор­ товские казармы смотреть было легче. 4-й Спецотдел НКВД , на арестантском языке «золотая клетка», который устроил Берия в КОСОСе и курировал лично, состо­ ял из трех Конструкторских Бюро с глав­ ными конструкторами Туполевым, Мясище- вым и Петляковым. Потом появилось еще четвертое КБ — Томашевского. Здесь про­ ектировались соответственно туполевский пикирующий бомбардировщик, знаменитая петляковская «сотка», переделанная позже в Пе-2, и дальний бомбардировщик Мяси- щева. Юрий Борисович рассказывал, что Берия время от времени устраивал приемы в честь арестантов. Столики на шестом эта­ же сдвигались в банкетный стол в виде буквы «П », и Берия, стоя в барственной позе у дверей в столовую, приветствовал гО'Стей. «С тол накрывался необычайный,— говорил Юрий Борисович,— с икрой, с балыками, с фруктами. Когда гости были в полном сборе, Берия становился во главе стола и начинал гов'орить. Говорил он почти что ласковым голосом, вроде того, что, мол, «вот, я хочу посоветоваться с вами, кз'к мы будем работать дальше, как будет проте­ кать работа Бюро, не нужны ли новые кадры, и, если нужны, то какого именно