Сибирские огни, 1989, № 2

человеку наруш ать законы своей страны, и, если Л ан д ау виноват, он должен ответить! Но я очень прошу Вас, В 1 виду его исключи­ тельной талантливости, дать соответствую­ щие указания, чтобы к его делу отнеслись очень внимательно. Также, мне кажется следует учесть характер Ландау, который! попросту говоря, скверный. Он задира и за­ бияка, любит искать у других ошибки и когда находит их, в особенности у важных стар'Цев, вроде наших академиков, то начи­ нает непочтительно дразнить. Этим он на­ жил, много в.рагов. ...Л ан д ау молод, ему представляется еще многое сделать в науке. Никто, как другой ученый, обо всем этом написать не может, поэтому я и пишу Вам. П. КАПИЦА.» Письмо Капицы в комментариях не нуж­ дается. Р азве что упоминание имени Фока в самом начале письма. Это не случайно и неспроста, так же неспроста, как каждое слово в письме. В 1937 году Владимир Александрович Фок был арестован. Капица узнал об аресте Фока будучи в Ленинграде, откуда немедленно написал письма Сталину и Межлауку, возлагая главные надежды на последнего. Валерий Иванович Межлаук был тогда заместителем председателя Сов­ наркома. Их было четверо, братьев Межла- уков. Все четверо служили революции. Младший, Мартын, 23-летним губкомисса- ром юстиции был расстрелян белогвардейь- цами в 1918 году. Старший, Иван Иванович М ежлаук, член ЦИК СССР, в 1938 аресто­ ван и расстрелян. В том же году будет аре­ стован и расстрелян Валерий Иванович Межлаук. Но до этих событий оставалось несколько месяцев с 12 февраля 37 года, когда Капица написал свои письма о Фоке, вы раж ая страх перед случившимся и назы­ вая Фока «самым выдающимся из всех физн- ков-теоретиков у нас в Союзе». Через неделю Капица уже благодарил Межлаука за со­ действие — Фока освободили. Правда, перед тем, как освободить, его привезли из ле­ нинградской тюрьмы в Москву под конвоем только лишь для недолгой беседы с Еж о­ вым. Г.тавный мотив беседы, которая сос­ тоялась в кабинете Ежова, содержал в себе весь набор изречений об огромном коли­ честве врагов народа и бдительности, ко­ торую мы все должны проявлять. Те, кто знали Фока, хор'Ошо знали за ним одно свойство: если Фоку беседа становилась неинтересной, он отключал свой слуховой аппарат (во время ПервО'й мировой войны Фок служил в артиллерии и по стечению не­ скольких обстоятельств потерял слух). Во время всей беседы с Ежовым Фок думал только об одном, только бы ему случайно не отключить аппарат — от взгляда Еж ова это не укроется и, конечно, будет стоить жизни. Беседа была закончена замечанием, сделанным как бы невзначай, о том, что при такой огромной работе неизбежны ошибки и, что он, Еж ов, и его люди умеют их об­ наруживать и исправлять, чему пример слу­ чай его, Владимира Александровича ФО'Ка. С Л андау дело оказалось сложнее. Ответ от Сталина Капица не по.чучил. Все другие его попытки тоже оказались безуспешны­ ми. Прошел год, Ландау сидел в тюрьме. В конце 50-х годов он писал о том времени: «...было очевидно, что я мог протянуть еще. не больше полугода: я просто умирал. К а­ пица пришел в Кремль и сказал, что, если меня не освободят, ему придется уйти из института. И меня освободили». Капица действительно был в Кремле — Он был зван туда Берией. В результате это­ го визита Петр Леонидович написал за я в ­ ление на имя Берии в духе, соответствую­ щем последнему, о том, что просит отпус­ тить Л андау под его личное поручитель­ ство. Этому предшеств.овало письмо Ка­ пицы Молотову. Заявление было написано 26 апреля 1939 года, письмо — 6 апреля. Оно кончалось четко сформулированными пунктами: «...1 . Л андау год как сидит, а следствие еще не закончено, срок для следствия не­ нормально длинный. 2. Мне, как директору учреждения, где он работает, ничего неизвестно, в чем его обвиняют. 3. Главное, вот уже год по неизвестной причине наука, как советская, так и вся ми­ ровая, лишена головы Л андау. 4. Л андау дохлого здоровья, и, если его зря заморят, то это будет очень стыдно для нас, советских людей. Поэтому, обращаю сь к Вам с просьбами: 1. Нельзя ли обратить особое внимание НКВД на ускорение дела Л андау. 2. Если это нельзя, то, может быть, мож ­ но использовать голову Л андау для науч­ ной работы, пока он сидит в Бутырках. Го­ ворят, с инженерами так поступают. П. Л . КАПИЦА .» Л андау освободили. А Юрий Борисович Румер был в это время среди тех самых «инженеров» — одним из этих «инженеров», чьи головы использовали для научной ра­ боты. Из «Заявлени я» профессора Румера Ю. Б. в Президиум Верховного Совета СССР от 12 февраля 1954 года: «Я был арестован в апреле 1938 года и в мае 1940 года заочно осужден военной кол­ легией Верховного Суда к десяти годам лишения свободы. Все годы лишения сво­ боды я проработал в качестве специалиста 4-го Спецотдела НКВД на ряде авиацион­ ных заводов, возглавляя бригаду вибро- прочности. Условия, в которых я находился, позволили мне успешно продолжать мою научно-исследовательскую работу. По исте­ чении десяти лет я был направлен в 1948 году на поселение в город Енисейск, где получил место профессора Учительского ин­ ститута. По ходатайству покойного акаде­ мика С. И. Вавилова я был переведен на жительство в гор. Новосибирск, где рабо­ таю сейчас в филиале Академии наук. За время с 1948 года я опубликовал 23 науч­ ные работы по физике. В декабре 1952 года я был вызван в Москву на дискуссию, ор­ ганизованную Академией наук по моим на­ учным работам, в результате которой мне было рекомендовано продолжать мои ис­ следования в области теории элементарных частиц. В июле 1953 года я получил допуск к закрытым и секретным работам. В сен­ тябре 1953 года Министерств'О культуры вое- станов^ило меня в правах и званиях про­ фессора и доктора с непрерывным стажем с 1935 года. Принимая во внимание: 1) что с большинства специалистов 4-го