Сибирские огни, 1989, № 2

Борис НОВОСЕЛЬЬДЕВ О Т К У Д А Б Р А Л А С Ь ТОЛ Ь КО СИЛА. . . МАМА После смерти, цветуьцей весной. Как того она очень хотела. Мама стала травой-муравой И черемухой белой-пребелой. И когда я наведаюсь к ней. На меня, добродушно и прямо. Чуть вздыхая о жизни моей, Смотрит каждым растением мама. «Лх, сынок, перестань горевать,— Слышу голос ее над могилой,— Кем была я — мне больше не стать, А тебе жить на свете, мой милый. Как отбродит в стволах моих сок И сентябрьский лес станет редок. Приходи угощаться, сынок. Спелой ягодой с маминых веток». ФОТОГРАФИЯ И снова все сначала начинал. Вновь заводил коня — что за крестьянин В деревне без помощника-коня, И хоть под Перекопом был изранен. Работал так, что не хватало дня. Пахал и сеял — лопались подпруги От тяги непомерной у Гнедко, Не мог он, как иные — руки в брюки — Что смотрят: раскулачить бы кого! В ту пору, что ни день — у них собранье. На митинги тянуло бедноту, А дед, себя сгибая в рог бараний. Из кожи лез, чтоб пережить беду. И пережил... Опять в дому достаток,— Спасибо щедрой матушке-земле,— Но лодырь,— на чужое вечно падок,— Он нетерпим к неравенству в селе. Два раза раскулачивали деда, А в третий раз его на Колыму Сослали... Чтобы знал он, непоседа. Как богатеть наперекор всему... Ее называли кулачкой На стройке в тридь^атых годах. Она же всю смену — за тачкой, Как лошадь, до дрожи в ногах. Кирпич и раствор подвозила, А надо — долбила киркой. Откуда бралась только сила у хрупкой и слабой такой. А рядом в бригаде — амбалы. Но каждый — «пролетариат». Им тачку катать не пристало — Никто из них не был богат. «Пусть тачку катает кулачка. Ей эта работа с руки. Она — вон какая силачка!»— Смеялись над ней мужики. Смотрю я на мамино фото; В глазах — и смятенье, и страх .- Как будто бы целится кто-то В нее, в тех тридцатых годах. ДЕД Два раза раскулачивали деда. Как из ружья, разили наповал, Но, оклемавшись, он вставал до света ЕСТЬ НА КОГО МОЛИТЬСЯ... И гут, и там лежат святые мощи — Есть на кого молиться, присмирев... На каждого Христоса был доносчик. На каждого распятого — Азеф. И это — в самом божеском аббатстве. Чьи праведники людям много лет Вещали о свободе и о братстве По радио и со страниц газет. И в то же время в ка.мерах — без счету Пытали и казнили не щадя. Чтоб на примере показать народу Бесценность и величие свободы. Дарованной улыбкою вождя. 5 МАРТА 1953 ГОДА Скончался любимый наш вождь — И хлынули слезы, как дождь — Все плакали, горем убиты. Не плакал лишь дядя Степан, Кричал на всю улицу, пьян: «Ура! Ус отбросил копыта!»