Сибирские огни, 1989, № 1

Василий КАЗАНЦЕВ ДОРОГА Кружа легко и своенравно И изгибаясь, как волна, О, как легко, как мягко-плавно Под горку катится она. Смотря светло и простодушно И изгибаясь, словно рысь, О, как свободно, как воздушно Она летит на горку, ввысь. — Ты степью мчишь необозримой? — Нет, зеленеющим леском. — С своей смеющейся любимой? — Нет, с намолоченным зерном! Всю ночь за окном завывал — Сквозь сон оглушенно я слышал — Заливистый ветер. И звал Настойчивый голос. Я вышел! Пронизывал холод насквозь. И лед шелестел под ногами. И небо навстречу неслось — С листвой, с вороньем, с облаками. И ярко белел березняк. И ветки дымком относило. И радостен легкий был шаг. И чисто на холоде было! Встану я на точку зренья Неразумного растенья. Бессловесного листа. Беззащитного клеста. И окину дали века. И возрадуюсь, простак. И спрошу у человека: Как же это вышло так? Жизнь намного лучше стала. Лучше стала, веселей. Лучше стала, чутче стала. Жить вот стало — тяжелей. Не убивай ты эту птицу. Зачем тебе она нужна? Пускай себе она кружится. Пускай живет себе она. Не потому, что это галка. Что просто галка, да и все, А просто жалко, просто жалко, А просто жалко, да и все. ТРИ ХОЗЯИНА — Расчистил старые поляны. Травой засеял острова. Но есть недоработка плана — Вот эта дикая трава. — Косил все лето неустанно. Хватило всех лугов едва. Подспорье важное для плана — Вот эта дикая трава. — Летит по небу солнце плавно. И в сердце радостны слова. И даже есть продукт сверх плана! Вот эта дикая трава! » -1! Нь Есть тихая тоска запущенных полос. Уже давно по бездорожью К ним не ходил никто. Их твердый пласт порос Густым осинником, как рожью. Шумят, клонясь над ними, дикие леса В невнятице многоголосья. А им все чудится, скользит, свистит коса. Шуршат склоненные колосья. Как будто бы на миг пред ними приоткрыв Завесу счастья и печали, В них разбудили страсть, и пламя, и порыв, А утоления — не дали...