Сибирские огни, 1989, № 1

кто с растерянностью: звеня, упали железа с измученных рук неистового, и там, куда упали, забурлила вода, запенилась, а скоро сребротелые рыбки, выметнувшись, рассыпались... Не менее служивых смущен был и сам неистовый, только и сказал, подымаясь с колен: — Знать, велика твоя сила, море сибирское!.. А потом, когда протопоп шел от моря к тому месту, где стояла повоз­ ка и где дожидались служивые, позади него прорастали какие-то яркие и светлые зеленя, и дивились служивые и не могли понять, что это та­ кое?.. А то были березки, необычные, которые не растут ни в одном дру ­ гом краю света. Кудрявые, белые, с просинью, издали цветом своим сливаются с морем да с небом, коль случится то безоблачно и сиятельно. Сказывают люди, теми березками Байкал одарил неистового за муки да веру горячую в свою правоту. Так ли, нет ли?..— кто скажет, однако ж тропа та, что сажен на сто пролегла от Байкала в сторону великого си­ бирского тракта, и по нынешний день зовется Протопоповою, а имя тро­ пе дали позже, в царствование государыни императрицы Екатерины II. Шли гонимые ею люди старой веры, ненавистники всего никонианского, латинского, турского, что пыталось повалить старую веру и противу че­ го с такою яростью на Вселенском соборе выступал неистовый, ска­ завши: «Рим давно пал, и ляхи с ним же погибли, до конца остались врагами христианам. А и у вас православие пестро, от насилия турского Махмета немощны вы стали. И впредь приезжайте к нам учиться; у нас божией благодатью и до Никона-отступника православие было чисто и церковь безмятежна». Не забыты эти слова, не размыты, и люди, гонимые государыней императрицей, тож помнили их, а увидев тропу меж тех березок, почуя­ ли сердцем, что тропа сия Протопопова. И, уж осевши на чужих землях, которые однако ж вскорости сделались своими, от души и от боли, стали приходить к тому месту на Байкале, где в свое время побывал прото­ поп, и подолгу сиживали на мшистых валунах, укрепляясь в вере. Отдыхал на тех валунах, приходя в себя от жестоких ударов судьбы, и смуглолицый флотоводец Петра Великого, поднаторевший в морских сражениях, но так и не сумевший сыскать себе места при дворе. С удив­ лением и восторгом прислушивался флотоводец к грозному шуму бай­ кальских волн, и славное прошлое вставало перед глазами, и он снова штурмовал неприятельские крепости на Балтийском море и с тою бес­ шабашной удалью, которая присуща лишь русскому человеку, шел на абордаж... Отчаявшийся, он вдруг снова почувствовал в себе силу и, приехавши на место, определенное ему для жительства близ желтой реки, долго был мучим прожектами, многие из которых и по сию пору вызывают уважение. Велик Байкал и загадочен, и у каждого народа, соприкоснувшегося с ним, отношение к нему свое, особенное. Ровно и спокойно отношение к нему русских людей, но случается и так, что вдруг да и перевесят чув­ ства и отступит разум, смутясь, и скажет тогда сибиряк: «Ах, ты, по­ рождение дьявола, доколе будешь маять? Чтоб ты сгинул!..» Но случа­ ется такое не часто, а если все ж случается, то, успокоившись, сибиряк еще долго станет мять у себя в затылке и досадовать на не­ сдержанность языка. В любую пору уважительно отношение к Байкалу жителей просторных, из края в край, степных раздолий — бурят. С малых лет привыкнув поклоняться земным тайнам, они и к сибирско­ му морю испытывают немалое почтение, но почтение это не роб­ кое, а какое-то домовитое, хозяйское, как если бы перед ними был и не Байкал вовсе, а умудренный годами старец. Молитвенно и по- детски простодушно отношение к сибирскому морю эвенских племен, не часто появляются они на белых песчаных берегах, из века в век обрета­ ясь средь таежных сопок и горных речушек, безбоязно ставя чумы подле зверьих троп и медвежьих берлог, там, где повыше, куда, бывает, что и заглянет солнце, пробившись сквозь густые кроны таежных великанов. Отважные в схватках со зверем, они делаются слабыми и безвольными,