Сибирские огни, 1989, № 1

опять могу наказать?.. Или что-то другое? Старики так полагают дру ­ гое... Не злопамятен Байкал, хоть и суров, и не в его власти вершить суд, иное у него на уме — подсоблять людям, когда те в беде, не остав­ лять своею милостью. Протчего чего Байкал не умеет. А вот раз вышло так... Появилась в здешних местах диковинная пти­ ца, огромная, огнекрылая, летит по небу, а чудится, будто шар красный, раскаленный до самого нутра, движется, и тотчас вокруг жарко делает­ ся, душно. Бывало, прикоснется птица крылом огненным к сосне, и через малое мгновение та вспыхивает ярким пламенем, и бежит это пламя, пожирает деревья. И уж от едкого дыма скоро дышать стало трудно д а ­ ж е в улусах, что стояли на самом берегу сибирского моря. Растерялись люди, не знали, что делать... Тогда-то и вспомнили на совете родовичей про Кольку Ланцова, заступника: не откажет, найдет, как помочь. По­ шли на его поиски самые старейшие, долго бродили по тайге, по степи, уж и сил нету идти, и тогда пали на землю в отчаянье. Тут-то и услыха­ ли вроде бы как из-под самой земли, из нутра ее, голос: — Ладно уж , подсоблю. Изгоню беду... Поняли старейшие, чей это голос, обрадовались... Превратился Колька Ланцов, выйдя на волю из подземного царства Эрлик-хана, в могучего богатыря, сделал из ста деревьев боевой лук, стрелы и пошел на охоту. Отыскал ту птицу посреди огненного дыма, прицелился... И не рассчитал, не убил птицу — ранил, упала она не в волны Байкала, а пролетев маленько, на прибрежную землю, и от удара этой птицы не выдержала земля, провалилась... Оттого, значит, и зовет­ ся то место Провалом. Слышал я эту легенду от старого карыма, который уж и сам не пом­ нит, сколько ему лет, вроде бы за сто: в старину, случалось, не делали запись в церковной книге про год рождения, главное, чтоб месяц стоял, день. Не считали свои лета. Коль есть в руках силушка, и ладно, рабо­ тает человек, не больно-то задумываясь про то, что ждет через год-дру­ гой. Сидоры да Ефимы, Игнаты да Исаи, и не русских кровей вроде бы, хоть и начали свой род от первых еще казаков, объявившихся в Сибири, но и не азиатских тож, смешанные-перемешанные, с горячею кровью и с гордостью истинною, про которую всяк в России знает, сибиряками кли­ чутся, люд, значит, сибирский... Поставь его рядышком с теперешним россиянином и в удивлении будешь: разница немалая, и не только с ви­ ду, скуласт сибиряк, смуглолиц и в глазах жжение ярое, но есть и еще что-то, и это не сразу увидишь, а только когда приглядишься, гордость в сибиряке за землю, на которой возрос, тихая вроде бы, но все ж не утай- ная, а еще грусть в глазах, вот про нее-то теперь же и скажешь. Откуда она, грусть эта?.. Не было ж на вольной земле, хоть и резаной кабинета­ ми да монастырскими уставами, ярма помещичьего, так придавившего российского мужика, что и по сию пору, случается, мает его душевным неустройством, и другого чего не было, к примеру, гоненья за веру, бок о бок, нимало не враждуя, жили люди разных исповеданий, не толкуя про то, чей бог лучше. Так отчего ж грусть? Может, от неоглядных про­ сторов, таежных ли, степных ли, что радуют, а вместе смущают, есть в них что-то нездешнее, и затомит вдруг болью и поведет бог весть в ка­ кие дали, и пойдешь, следуя зову сердца, в ту сторону, где истаивает го­ ризонт, и не скоро еще очнешься и скажешь: — Что это со мною?.. И повернешь обратно, и недоумение застынет в глазах, и растерян­ ность, подумаешь: «Что же мне, теперешнему человеку, про самую ма­ лость знающему, неясно еще, отчего на сердце так все замирает?..» Раз испытаешь это чувство, другой —и уж поменяется в тебе что-то и взгрустнется, и востоскуется, и уйдет покой и ладность, которые вроде бы уже осели прочно в душе. Про ладность не зря сказано, она от покоя, а без него н е е нету, слитые накрепко, они вдруг поломаются, и начнет че­ ловек мучаться, и пойдет тогда в кабак, сначала в ближний, а потом и в тот, на десятой версте, что так умело были расставлены в начале века вдоль нареченною золотою дороги, пролегшей вдоль Баргузинского 86