Сибирские огни, 1989, № 1

Не знаю, был ли Колька Ланцов на самом деле, нет ли, случается, и я сомневаюсь. В какую деревню ни придешь, старики сейчас ж е на клад­ бище ведут и могилу показывают под пожелтевшим от времени крестом деревянным, скажут: — Стало быть, тут он лежит, Колька-то Ланцов-то... И в Акатуй я езживал, и там про него говорят: — Удалой был парень, великой души... А теперь, значит, на нашем кладбище почивает. И ту стену видел, правда, уж порушенную, и буквы, верно что, крас­ ные... Подивился, что не смоет их дождем, не выжжет знойным забай ­ кальским солнцем. Стойкого долгожительства буквы! А может, их кто- то подкрашивает, когда они начинают отцветать? А может, легенда про Кольку Ланцова и теперь надобна людям? Стоял он за слабых и сирых, а еще за родную землю крепко. Сказывал улигершин, которого я слушал в середине пятидесятых годов в одном из улусов Прибайкалья, что де было у Кольки Ланцова великое уважение к священному сибирскому морю, не позволял обижать, делать ему худа. Пришел как-то к бурят­ ским рыбакам, а те жалуются, мол, Байкал-батюшка шибко оскудел, и омуль на другую сторону, баргузинскую, ушел, и нерпа сделалась пуг­ ливою — не подойдешь близко. А все потому, что много на нашем берегу злого люда развелось, это те, кто «железку» строят, и тайгу жгут, и ре­ чушки губят. Вот рыба, да и зверь тож, норовят уйти отсель подале. Услыхал Колька Ланцов и, что б думали, сделал?.. А вот что... Вы­ шел однажды из тайги в облике хозяина сибирского моря, мастер был на превращенья, в ласточку мог оборотиться, а то и в скалу — вроде б вечером ничего не было подле улуса, а к утру, глядь, скала высится. Ну, значит, вышел Колька Ланцов и не узнать его, огромный, под самое не­ бо, в руке посох, постоял у Байкала, а потом сдвинулся с места и скоро оказался в рабочем поселке (то-то шуму сотворилось, крику!), возле конторы прошел и по улице, где стояли бараки, и все это время говорил: — Станете забижать Байкал-море, на самое дно опущу, и уж не сы­ щете дороги обратно! После этого случая, верно что, тише стало, присмирел барачный люд, да и те, из начальства, тише сделались и уж не так баловали... А Колька Ланцов исчез, погиб ли, нет ли, не знаю. Но будто не погиб, а превратился в скалу, и та скала далеко-далеко в тайге и никто не най­ дет к ней дорогу. То и жалко. Не догадывается, поди, Колька Ланцов про то, что творится нынче на Байкале, а то пришел бы, чтоб постра­ щать тех, кто по виду вроде б люди, а как приглядишься получше, так и поймешь — нелюдье... Уж чего только нету в этих рассказах про заступника за людей и за отчую землю! Добрые и светлые, живут промеж разных народов, и каж­ дый из этих народов, будь то буряты иль эвенки, находит в них свое, близкое сердцу. То и приятно, что находит. Был ли, не был ли на земле Колька Ланцов? Скорее, не был, из на­ родной фантазии он, которая беспредельна, потому-то и память о нем так крепка. Я стоял на берегу Байкала и думал об удивительной судьбе челове­ ка, который и не жил вовсе на земле, а только в памяти народной, она- то и создала его образ и приписала ему деяния, не по плечу смертному. А потом пошел к тому месту, где в последний день 1861 года случился провал и пять улусов оказались на дне моря. Я поименно вспомнил тех, кто погиб в страшный, показавшийся людям судным, день. Это и бурят первого Чернорудского рода Антип Мороев, в ту пору отправившийся, за^ прягши быка, в Налетовскую каргу за дровами и там придавленный вырванными с корнем из земли деревьями, и купецкая дочь Екатерина Су­ ворова, оказавшаяся в трех верстах от берега и пришибленная льдина­ ми, и дочь инородца Болута Филиндеева — Тыржу, упавшая в трещину, которая в одночасье образовалась в земле. Что ж это было? Предостережение людям, пришедшее от Байкала: дескать, помните про то, что случилось, и не делайте мне худа, иначе 85