Сибирские огни, 1989, № 1

березу, посидит под могучим кедром, с удивлением и нежностью дотра­ гиваясь горячей ладонью до шершавой коры. Сколько ж мук пришлось перетерпеть ему, когда загорелась тайга близ железной дороги! Один только он и знает, все еще на душе грустно и больно, и совсем плохо становится, когда, приехав, увидит обгорелые деревья. Сроду не бывал бы там, когда б не дело, противу которого идти отроду заказано Верно что, для тех, пришлых, сибирская земля — чужая, и есть опас­ ка у Мефодия Игнатьевича, что этот взгляд на Прибайкалье долго еще не изменится и, не дай-то бог, если внуки и правнуки тех, пришлых, не поменяют своего отношения к родной его сердцу земле. Что же станет­ ся с нею тогда? Сгинет небось, придут пески с юга и засыплют прежде благодатные долины. Стоит подумать об этом, и страх берет, и ничто-то не мило, и станет раздражаться по пустяку и еще долго, по давней при­ вычке, будет растравливать себя, словно бы опасаясь, что уйдет боль, нерастраченная, и уступит место тихой иьнезлобивой успокоенности, ко­ торая пуще всего по душе ему. Он невзлюбил новых подрядчиков и не желал бы иметь с ними ни­ чего общего, но это было невозможно, их связывали узы гораздо проч­ нее родственных или пришедших к нему от матери-отца, от близких им людей, с которыми он не хотел бы порывать отношений. С новыми под­ рядчиками связывало дело, и тут не было места личной неприязни, он и сам, случалось, удивлялся, поступая нередко противно своей воле, но ничего не мог поделать с собою. И все же порою он обрывал в душе это, надежное, от отца еще, который из года в год, до последнего дня, внушал ему со всею ответственностью относиться к делу, пуще собственного глаза беречь в себе уважительное к нему отношение, и тогда набавлял поденную плату рабочему на своем участке строительства, и это злило новых подрядчиков, на каждом шагу заявляли о его бестолковости и не­ умении вести дело, а подчас засылали к нему агентов местного контроля, и те проводили ревизию денежных оборотов, а не найдя ничего предо­ судительного, удалялись. Во всех своих действиях Мефодий Игнатьевич хотел бы видеть толь­ ко проявление неприязни к людям, что пришли на родную землю с не­ добрыми намерениями, но это было не так... Д аж е и в этих действиях проглядывало не просто сумасбродство, а тонкий расчет, про который он старался не думать, а только куда же денешься-то, коль он и во сне не оставляет и велит в одном случае поступить так, а в другом иначе. В данном случае расчет его не отличался чем-то особенным: цены на продукты питания вздорожали необычайно, и рабочий, чтобы прокор­ мить себя, тратил на них едва ли не всю поденную плату. Куда уж тут думать о чем-то еще, к примеру, о том, что в деревне ждут родичи и на­ деются, что ты придешь не с пустыми руками. Об этом и речи быть не могло, и Мефодий Игнатьевич, чуткий ко всем переменам, решил подсо­ бить рабочим, понимая, что тут он может не столько прогадать, сколько выгадать: рабочие привыкли на благодарность отвечать благодар­ ностью, умей лишь разумно использовать эти их чувствования, которые, впрочем, для него самого, увлеченного делом, далеки и неугадливы. Он не был стеснен в средствах, и поэтому мог позволить прибавить поден­ ную плату, зная, что со временем это окупится сполна. К тому же пред­ ставлялась возможность ослабить позиции прибывших из России под­ рядчиков, которые, и он знал про это, имея необычайную, даже у него, человека делового и на своем веку повидавшего немало, вызывающую откровенное презрение, жажду накопительства, тем не менее не имели свободных денег, поскольку с первого же дня, что имели, безрассудно бросили в дело. И Мефодий Игнатьевич добился своего. Чтобы умень­ шить отток рабочих, подрядчики вынуждены были прибавить поден­ ную плату, и многие на этом прогорели вчистую, и уехали из Прибай­ калья, на чем свет проклиная темную сибирскую душу, которая довела их до разорения. Мефодий Игнатьевич желал бы думать, что в этих действиях он ру­ ководствуется моральными принципами, но находились люди, и не толь