Сибирские огни, 1989, № 1

Сизая, будто с неба, висящего над Баргузинским гольцом, сошедшая, бледность проступила на щеках у женщины и в глазах появилось что-то страшное, попыталась вырваться, но Сафьян держал крепко: — Чего ты?.. Чего?.. Не скоро ушел жандарм, куражлив и властен, и все то время, пока он был в избе и с охотою принимал стариковское угощение, Мария смотрела на него и, казалось, хотела что-то вспомнить, но и теперь не умела этого сделать. 10 Артель рядчика Ознобишина, переброшенная на отсыпку насыпи под стальную колею, первое время не имела даже своего места в бара­ ке, коротать короткие декабрьские ночи рабочим приходилось где при­ дется. И так наверняка продолжалось бы еще долго, если бы не Христя Киш, отчаянный, часто не в ладу с собственною волею, случалось, и сам жаловался: — Бдруг да и сделаю не то, че хотел бы, и забижу человека словом ли дерзким, действом ли. Промаялся Христя с сотоварищами недельку, а потом разобиделась душа, разохотилась, зачастил по баракам, там чего углядит, тут до ­ смотрит. Быискал крайний в ряду, из тонкого смоляного дерева, с дву­ мя оконцами, наспех и неумело застекленными, с узкою, из неошкурен- ной доски, дверью. Жили в том бараке мужички невидные, в свое время прибитые ладненько, все больше в лаптях да в онучах, пужливые на- вроде вороны, которая куста боится. Недавно прибывшие, сибирскому говору не обученнные, ты им: «Айдате-ка до скуржавелого кустика, в брюхе чегой-то щипат?..» А они тебе в ответ с ангельскою почтитель­ ностью: «Асть?..» Ну, говору необученные — ладно, стерпел бы Киш, повидавший немало, другое обидело, уж много разного-прочего плетут про сибирский нрав: дескать, лучше с имя не связываться, с чалдонами, не то пырнут ножичком, и поминай как звали, деды их такими были, прадеды, одно слово, разбойники!.. Раз послушал Христя, другой, а по­ том не стерпело ретивое, и впрямь поучил кое-кого, а еще припугнул: дождетесь, всею артелью навалимся, чего тогда?.. С-под барина мужики-то, сразу видать, нету в них любви к вольной волюшке, друг подле дружки даже на работе, которую едва ли еще сы­ щешь в свете, пришибленные. Христя Киш не уважает их, но интерес имеет: жить где-то надо, не под открытым же небом, зима разъяренною, потерявшей своего пестунка, медведицею навалилась, лютует почем зря... И посреди работы опустишь на землю тачку, чтоб перевести дух, а руки сразу же и в теплых варегах под верхонками как чужие сдела­ ются, и пот по спине, промерзши, комочками, щекоча, скатится. Нет, без крыши над головою пропадешь... А у тех мужиков и печка в бараке топится, сказал как-то, играя усмешливою улыбкою: — Придут нынче на постой сибирячки. Так уж вы без куража. По­ режут!.. И пришли, потеснили мужиков, благо те ни слова в ответ, сразу при­ метили, и впрямь среди сибиряков есть варнаки, вон тот хотя бы, ма­ ленький, шустроногий, так и зыркает глазищами, так и зыркает... Того и гляди, зубами в горло вцепится. Первое время и вовсе не спали, бедо- лажные, разве что подремлют чуток, поворочаются на нарах и так-то, не спамши, на урок. Д а много ли сделаешь вялыми руками, десятник и вовсе залютел, тоже, слыхать, варначной породы, и кричит, и кричит, еще и побить грозится. Но потом привыкли, вроде б ничего люди, прав­ да, глядят свысока, насмехаются: — Лапотники! Успокоились и меньше стали бояться всего, что окружало: другие, тоже варначные, знают своих и на артель рядчика Ознобишина не по­ дымутся...