Сибирские огни, 1989, № 1

тропе до самой нашей юрты, чтобы дед смог прийти к нам, когда за ­ хочет. Бальжийпин вздохнул, поднялся с земли, вышел из пещеры.^ Розовело небо, над Байкалом клочьями свалявшейся овечьей шерсти висели облака. Б пожар на ту из казенных дач, где работала артель рядчика Озно­ бишина, вышла женщина, платье на ней было пепельно-серое, свисало клочьями, босая, с красными обожженными икрами, стояла, большая и страшная, смотрела на людей невидящим взглядом. — Тю меня! Тю!..— сказал Филимон и попятился. — Ведьма!— воскликнул Ознобишин и, помешкав, ушел по своим, рядчиковым, делам. — Ты откуда?— спросил Христя с беспокойством в голосе, которого не ожидал от себя. — Ведьма!— отдаляясь от женщины, сказал Лохов.— Глазами-то зыркает! Большущие!.. Женщина не слышала, о чем говорят, все так же стояла и смотрела на людей, и от этого взгляда делалось неспокойно, хотелось уйти, что­ бы не видеть ее. Но уйти было непросто, что-то удерживало, сильное что-то, нереко- мое, от сердца. А небо над головою было пепельно-серое, как и платье на теле у женщины, и облака зависали клочьями. Артельные не сразу, но все ж приметили эту странность и пуще заробели. Но вот женщина слегка пошевелилась, и платье начало сползать с тела, прямо на глазах превращаться в пыль. Скоро она сделалась совсем г о л о ю , и это была не та нагота, которая прельщает, вызывает острое желание, это была другая нагота, смущала, заставляла отводить глаза. А женщина не сразу по­ няла, что платье ее превратилось в пыль, и еще долго стояла и смотрела, и уже не на людей, а перед собою, но все так же пристально и остро, однако скоро что-то случилось в ее лице, прикоснулась руками к плечам, и тотчас те места, куда прикоснулась, стали красными и меж широко расставленными пальцами что-то вздулось, образовались темно-желтые пузырьки, они все тяжелели, тяжелели, точно наливались дурною силою, а спустя немного стали лопаться, и оттуда потекла бледно-розовая жид­ кость, похожая на сукровицу. А женщина уже передвинула руки и нача­ ла искать у себя на груди тонкими и суетливыми пальцами, но и там уже ничего не осталось от платья, только пепел, он вздрагивал и тут же рассыпался, когда она дотрагивалась до тела. Потом женщина подняла голову, и на мгновение глаза ее сделались ос.мысленными, сказала ти­ хим, севшим голосом: — Господи, что же это такое?.. Сказала и покачнулась, медленно и мешковато осела на землю. И только тогда люди пришли в себя и зашевелились, загалдели, но все ж не посмели подойти к женщине, которая лежала на земле, сжав­ шись в большой розовый комок. Первым, способным что-то предпринять, оказался Крашенинников. Подошел к женщине, накрыл рубахою, которую торопливо, оборвав опояску, снял с себя. Спросил, что делать дальше? Артельные не знали, стояли, переминаясь с ноги на ногу. Сафьян предложил проводить ее до рабочего поселка, там у него есть знакомцы, не обидят. Мужики с удив­ лением посмотрели на него, а Христя сказал: — Как же ее проводишь, когда она, поди, и шагу не сделает, обгоре­ ла больно?.. Сафьян понял, что ничего другого не остается, как нарубить сухих веток и сколотить лежак, а уж потом отнести женщину в поселок. То и сделал, потом попросил Христю помочь. Бдвоем, стараясь идти в ногу, чтоб поменьше дергать лежак, где, накрытая мужичьими потными руба­ хами, стеная, лежала женщина, двинули по пыльной проселочной доро- 60