Сибирские огни, 1989, № 1

— Петр Иннокентьич, спаси бог, уважил! Д а и не повинен я, вот те крест! — А мне чё — повинен аль нет?.. Служи. Не обижу. — Оттолкнул Лохова, ушел. — Филька, ты где? Э-эй!.. Прислушался. Христя кличет. Кто ж еще?.. Отозвался, вылазя из кустов: — Тутось я. Очутившись за поселком, Мефодий Игнатьевич направил коня бере­ гом моря по узкой, пробитой в горячем песке тропке, ехал медленно, видел неторопливо накатывающие друг на друга пенные буруны и думал о Федоре Соймонове. Не в первый раз думал о судьбе этого удивитель­ ного человека, который был выдающимся русским географом и крупным государственным деятелем, не захотевшим смириться с засильем нем­ цев при дворе Анны Иоанновны, за что был бит кнутом, лишен всех чи­ нов и сослан в каторжные работы в Охотск. Однако ж вскорости помер­ ла онемеченная императрица, и новые власти велели сыскать опального сановника, лишенного имени. Нашли-таки, прикрыли его наготу старым боевым знаменем, снявшим позор кнута и каторги, отправили исправ­ лять губернаторскую должность в Сибирь. Человек, не сломленный невзгодами, впервые очертивший границы славного сибирского моря, вызывал искреннюю симпатию в душе у Мефодия Игнатьевича, и он не однажды поминал того в своих разговорах и хотел бы и себя считать его последователем. И было приятно, когда однажды граф Сергей Юльевич Витте на заседании комитета по строительству Сибирской железной до ­ роги отметил его старание все делать из русских материалов и с русски­ ми людьми. Мефодий Игнатьевич встречался с Витте три раза, однако ж знал о нем много и искренне уважал за деятельный ум, за стремление способствовать процветанию России. Плохо, конечно, что из этого мало что получалось. Впрочем, кое-что он все же делал, и это внушало к нему симпатию. Однажды, будучи приглашенным в кабинет министра на Каменноостровском проспекте, Мефодий Игнатьевич не преминул ска­ зать о своем отношении к графу, и был сначала удивлен, что тот принял его слова с откровенным неудовольствием, но по прошествии времени это даже понравилось. Думая о Витте, о его книге «Принципы железно­ дорожных тарифов», о статьях, публиковавшихся в свое время в журна­ ле «Инженер», он находил их в высшей степени интересными, поучитель­ ными, во многом положившими начало новому для России делу. Впрочем, так это, очевидно, и было. Мнение Студенникова не назовешь единичным, и те инженеры, с кем он близко сошелся на строительстве кругобайкальской железной дороги, соглашались с ним. Нравилась Мефодию Игнатьевичу и та простота, которая выделяла графа среди сановников, она была не искусственная, нарочитая, которую иной раз силились надеть на себя люди, облеченные властью, а простота естест­ венная, как бы идущая изнутри. Наверное, тому можно сыскать немало причин. Граф и сам в свое время был обделен жизнью, рано потерял отца, который не оставил наследства, и, учась в университете, ему пришлось перебиваться на одну стипендию. Но больше всего Студенникову нравилось в Витте то, что он доско­ нально знал железнодорожное дело. В те встречи министр раскрыл перед Мефодием Игнатьевичем удивительную панораму будущего, дух захватывало от услышанного, думалось, что он не пожалеет себя и своего капитала и все отдаст на благо процветания Сибири. Может, после тех встреч Студенников по-настоящему понял, отчего именно граф Витте, а не кто-то другой, первым выдвинул идею строительства кругобайкаль­ ской железной дороги. Конечно, он слышал о Витте немало такого, что, по меньшей мере, смущало, говорили, что и польстить умеет, и схитрить, и при этом вся- 32