Сибирские огни, 1989, № 1

Иконников обрадовался, когда Студенников предложил ехать в Си­ бирь Он тогда находился в таком положении, что согласился бы ехать хоть в Тьмутаракань, лишь бы не ходить по опротивевшим улицам древ­ ней русской столицы. Не знал, для чего понадобился сибирскому про­ мышленнику, и не хотел знать. — Я вас слушаю,— сказал Иконников. Мефодий Игнатьевич глянул на него по-бурятски раскосыми черными глазами и промолчал, стал неприязненно рассматривать старчески суту­ лую фигуру приживала, его безвольные плечи и мысленно ругал сеоя, что поддался чувству обиды на людей, которые могли, походя, с холод­ ным безразличием, спросить: «Вы дворянин?..» — и вот вызвал этого... потомственного, чтобы утвердиться в мысли, что не хуже их всех, нет. Стыдно! — Как вам живется у меня? — спросил. Плохо,— ответил Иконников.— Скучно... Мефодий Игнатьевич смутился. Он считал Иконникова вещью, пускай и не очень важной, но без которой вся домашняя обс-гановка смотрелась бы не столь убедительно. Выходит, он ошибался, и Иконни­ ков отнюдь не вещь. Это было столь неправдоподобно, что он не удер ­ жался, сказал возмущенно: — Не городите чепуху! — Я говорю совершенно серьезно. Вот что... отпустите-ка меня на прииск. У вас ведь есть там... Иконников уже не в первый раз просит об этом. Что же делать;' о т ­ казать значит, признать свое неумение обойтись без привычной вещи. Студенников колебался, и это колебание отчетливо зрилось в смуглом, худощавом лице, обрамленном коротко подстриженною бородкою, за ­ метно было и в том, как мелко и нервно подрагивали тонкие розовые н о з д р и . «Черт знает что!..— думал.— Жаль старика, сломается, коль окажется на прииске. Слаб, безволен. А там, чтобы выжить, нужна сила. Но может, не сломается?..» — Мне трудно на что-либо решиться. Не лучше ли вам остаться з моем доме? В конце концов, вы никому не мешаете и не делаете зла. К тому же к вам здесь привыкли. Он говорил, опустив голову и упорно разглядывая острые носки лаки­ рованных туфель. Было стыдно, очень стыдно, в душе копилось раздра­ жение на этого человека, который чего-то добивается. Вот именно — чего- то За всем этим он не видел логики. В самом деле, разве обижаются на б.аагодетеля, на человека более чем достойного, которого должно почитать?.. Мефодий Игнатьевич смутно догадывался, что нынешними, трудно объяснимыми действиями Иконникова движет обида. Впрочем, кроме обиды, было еще что-то, неприятное. Он встречал на своем веку немало приживалов, которые служили в богатых домах для потешных дел, а подчас и в качестве этакого редкого экземпляра. С этими, последними, хозяева любили знакомить гостей: вот мол смотрите, хорош человек, в свое время имел солидные доходы от деревенек и раскручивал гульбища на всю Ивановскую. Но вот дока­ тился... теперь в нашем доме живет из милости. Модно стало иметь в доме нахлебника из дворянского роду. Сибир­ ские купцы и промышленники наперегонки кинулись на поиск бывших... И Мефодий Игнатьевич не удержался от соблазна, решил поддержать марку своего сословия. В Москве отыскал старичка высокородного, обнищавшего... Но странно: у всех люди, как люди, место свое помнят, а ему старичок попался, и что за человек, вдруг запрется в комнате и ни­ чем оттуда не допросишься, на люди не выйдет. Мефодий Игнатьевич сначала сердился, потом махнул рукою: «Шут с ним, пущай живет, как знает». И скоро тот сделался в его сознании привычною деталью обста­ новки. Нет, я не останусь в вашем доме. Хочу на старости лет пожить, как мне нравится.