Сибирские огни, 1989, № 1

— Вот глупой-то. — Баить: «Раз от грозы загорелось, то не затушишь водой,— только молочный дождь или реки. Пущу кошелки свои — пусть помогають. З а ­ чем же я их плел?» — А что, работали кошелки его? — Работали там! Погорели на потолке... Однажды Коля появился среди сельчан. — Ну как, Николай Корнеич, залечил раны? — С божьей помощью да с мокрой спиной. А что, разве что-нибудь случилось, когда я из дому отлучался? — Сгорел дом,— будто не знающему отвечали собравшиеся. — Да, да, слышал, слышал, что несчастья одолевают тут без меня Дарькю с детьми. Когда хозяина нет — все беды приключаются. А и то я чую неладное на душе. Думаю, наверно, что-то там не так случилось. Оно, вишь, что вышло. Дом опалило грозой. Я-то совсем иное видел. Будто зарево полыхает яркое на восходе солнца, и дом мой тает, тает, а на заходе вырастает дворец. К чему, думаю, такое мне, бедному челове­ ку? Оно, вишь, к чему... Стольный град в каменную золу превращается, а село мое воскресает из соломы. Думы Коли Корнея неслись над житейскими буднями, и он, как бы забываясь, все больше и больше прибавлял к тому, что было и чем жили. — Вон видишь, ты какой! Тебе дворцы возводят. А тут разорись — и дело с концом. Иди по миру. Тебе гореть можно,— шутили бабы. — И я говорю, не страшно. Что ни делается — то к лучшему. Сгорит тряпка — вырастет шуба, сгорит палка — на дворе воз дров появится. А люди боятся. — Тебе хорошо, Николай Корнеич... — Всем, хорошо на этом свете. Живите и радуйтесь. — Он те бригадир порадуется! — Бригадир бригадиром останется, а человек — человеком. Брига­ диры недавно появились, а век, он давно для людей служит. И цари менялись, и бригадиры меняться будут, а люди вовек живут. — Ну ты, Николай Корнеич, не знаешь жизни нашей. — Знаю. Ко мне все хаживают. — Посмеяться? — И это бывает. — А так зачем же еще? — Подводу просят. — Задаром им даешь? — Я ни с кого ничего не требую. — А в колхозе-то дарма не дают. — Мои самоходки денег не просят. — Чего же теперь Дарькя делает у тебя? — Что все делают. Топит, детей кормит, огород полет. — А ты что ж, опять уезжаешь куда-нибудь? — Теперь нельзя, Дарькя не пускает. «Погодь,— говорит,— Николай Корнеич. Оправимся от напастей — тогда могешь». — И ты слушаешь бабу? — Слушай не слушай, но прислушиваться надо. Я пойду, люди и д е ­ ти. А то меня ждут мосты и реки, кошелка с метелкой да Родник с горю­ чей водой.