Сибирские огни, 1989, № 1

наделил его поразительной, если не сказать — фантастической, способностью, несмотря на глухоту, непостижимым образом слышать живой мир, в частности маралов, с которы­ ми он даж е пытается (и небезуспешно) по- своему объясняться. Фантастическое начало в повести стано­ вится весьма эффектив.ным средством выра­ жения идеи «единения» человека и природы. Помимо того, оно помогает выявить некото­ рые любопытные нюансы современного об­ щественного бытия, которые просматривают­ ся через призму общения Дудникова с ма­ ралами. Контактируя с оленями, Гоша приходит к мысли, что им необходима св-обода. Он ре­ шает выпустить животных на волю. Сначала Гоша уводит в дальний край совхозных уго­ дий крупного марала-быка, надеясь, что со временем из него вырастет настоящий во­ жак, Хозяин, который и уведет за собой на свободу все стадо. Хозяин вырос, заматерел, и Гоша взялся за осуществление своего пла­ на. Однако животные повели себя совсем не так, как ожидал Дудников. Воспитанные в страхе и покорности, давно отвыкнув от са­ мостоятельности, маралы не спешат восполь­ зоваться дарованной свободой. «Как ни старался Хозяин, он не видел у собратьев ни радости, ни нетерпения, они были готовы повиноваться — и все... И тог­ да Гоша побежал, утопая в снегу, запинаясь и падая, он звал за собой оленей, он кричал, вкладывая в этот зов боль и тоску, стремле­ ние к воле и справедливости, всю свою лю­ бовь к миру. Но стадо не двигалось, не по­ нимая человека, а скорее всего маралы не могли поверить в то, что на свободе будет по-другому. Разве есть иная жизнь?..» История эта заставляет задуматься и откровенно спросить самих себя: давно ли мы сами перестали (да и перестали ли окон­ чательно) быть похожими на такое же рав­ нодушное стадо в загоне, давно ли почувст­ вовали, что возможна другая жизнь? И осознали ли в полной мере эту возмож­ ность? Люди, подобные Дудникову, и новую жизнь, и новые возможности интуитивно ощущают раньше и лучше других. А ощу­ щая, в меру собственных сил зовут за собой остальных, делают все, чтобы приблизить эту, новую, жизнь, ибо важнейшее изначаль­ ное их свойство — «жить не для себя, а на отдачу». «Жизнь на отдачу» — и есть тот прочный стержень, на котором держатся Большая Любовь ко всему живому и Большая Добро­ та, противостоящие Злу. В бескомпромиссном поединке сталкивает­ ся со Злом, олицетворенным в образе отще- пенца-браконьера, убившего доверчивого к людям Хозяина, и Гоша Дудников. Он едва не погибает о т руки преступника, но нравст­ венная победа доброго, сильного духом, цельного человека, не убоявшегося во имя сохранения природы лютой злобы, остается за ним. Гошина «жизнь на отдачу» не проходит бесследно для всех, кто соприкасается с ним. Не без Гошиного влияния герой-рас­ сказчик решается бросить опостылевший ему город и поселиться в Иджиме. Оставляет свой след Гоша и в душе Риты Никодимо­ вой, в которой начинает зреть понимание высокого чувства любви. Правда, сама ли­ ния любовной связи Гоши и Риты не кажет­ ся мне удачной. Есть в этой истории налет красивости, схематизм дешевой мелодрамы. Насылая на своего глухонемого героя, неис­ кушенного в интимных делах, бойкую и опытную в любовных хитросплетениях, са­ мовлюбленную и прагматичную самочку, автор явно впадает в заданность, опрощает и спрямляет отношения молодых людей. Размышляя о том, что он как читатель, писатель и, наконец, издатель ждет от мо­ лодой литературы, главный редактор ж ур­ нала «Знамя» Г. Бакланов пишет: «Хоте­ лось бы в числе книг, повлиявших на мо­ ральный, нравственный климат общества, видеть книги молодых. К сожалению, их по­ ка еще нет» («Лит. Россия», 10 ноября 1986 г.). Думаю , что повести М. Щукина и С. За- дереева как раз и являются предвестниками таких книг. Думаю также, что теперь они будут появляться все чаще. Развитие демок­ ратии и гласности, ведущие к оздоровлению всего нашего общества, — тому порука. Од­ нако хочу сразу оговориться. Никакая га­ рантия ничего не даст, если молодые лите­ раторы не преодолеют в себе комплекс «расщепленного сознания», не обретут в се­ бе внутреннюю свободу, позволяющую го- В'Орить то, что думаешь, как думаешь, и именно так, как ты хочешь, чтобы тебя ус­ лышали и поняли. Это, конечно, трудно. Д а ­ ж е сейчас, когда много чего позволено. Но — вспомним еще раз Б. Курносенко—мож­ но, можно и нужно! И пусть это «можно и нужно» не повиснет в воздухе, пусть поча­ ще воплощается в страницы отличной про­ зы, говорящей правду и только правду, во всей полноте раскрывающей многотрудную и всегда загадочную кашу жизнь. С этой вот надеждой, что в очень скором будущем набравшая мощь и звучание, новая литературная волна, возникшая в середине 80-х, станет действительно оказывать замет­ ное влияние как на литературный, так и на общественный климат,— мне бы и хотелось закончить свои заметки.