Сибирские огни, 1989, № 1

рекомендовать физика не самого высокого ранга, я потеряю свой авторитет и не смогу больше никому помочь. Но мне, конечно, больно сознавать, что я веду себя как^ торговец лошадьми, расхваливающий свои товар за здоровые зубы и быстрый аллюр». ^ «Аллюр» у Румера оказался подходящим, 14 декабря 1929 рода Эйнштейн писал ^•'■••Господин Румер мне очень понра- У Анны Ахматовой есть стихи, где нача­ лом нового летосчисления в России она назвала предреволюционное время — се­ редину 10-х годов: А по набережной легендарной Приближался не календарный Настоящий Двадцатый Век. в физике «не календарный — Настоящий Двадцатый Век» начался за две недели до рождества 1900 года. 14 декабря 1900 года профессор Берлин­ ского университета Макс Планк на заседа- НИИ Берлинского Физического общества до- ложил о работе, где была решена проблема энергетического спектра излучения нагрето­ го тела. Макс Планк в течение нескольких лет упорно занимался этой проблемой. И, наконец, пройдя через мучительные сомне­ ния, через собственное неверие, был вынуж­ ден отступить от законов классической фи­ зики и ввести совершенно новое понятие — квант действия. Но тогда ни сам Макс Планк, ни именитые члены Берлинского Физического общества не подозревали, что очень скоро, еще при их жизни, час упомя­ нутого доклада войдет в историю как час рождения современной физики. Квант дей­ ствия проникнет во все формулы новой на­ уки, устранит огромное количество возник­ ших противоречий и «все поставит на свои места». И для этого потребуется 25 лет — потребуются героические усилия физиков старшего поколения и неудержимая фанта­ зия поколения, родившегося вместе с веком — поколения ровесников самого кванта. Это поколение появилось на свет и росло в атмосфере постоянных открытий во всех сферах человеческой деятельности. Вместе с ним родились аэроплан и радио. Появи­ лись прививки от дифтерита, витамины и способ определения группы крови. Появи­ лись пептиды и первая гипотеза строения белков, новые взрывчатые вещества и удоб­ рения. Выставочные залы преподносили об­ ществу сюрпризы; художники открывали новое искусство. И в этом шквале нового, принимая новизну и чудеса за норму и обыденность, росло поколение, родившееся с веком. Росло в обстановке, когда еще не успело пройти удивление первым аэропла­ ном и звучало эхо пророчества братьев Райт после их первого полета о том, что еще «тысячу лет человек не будет летать», а уже развивалось мощное самолетострое­ ние — в первую мировую войну шли воз­ душные бои, а перед самой войной поручик Нестеров в России крутанул самолет в мертвую петлю. В физику это поколение пришло в то время, когда большие надежды сменялись горькими разочарованиями, появлялись но­ вые надежды и сменялись новыми разоча­ рованиями. Бесспорными были лишь экспе­ риментальные факты, бесспорными и оше­ ломляющими. Что же касается их толкова­ ния, то каждая обнадеживающая, на пер­ вый взгляд, теория оказывалась тупиком. Физика была похожа на клубок, из которо­ го торчали несколько концов, и стоило уме­ ло потянуть за один из них, как тот, внача­ ле поддавшись, дальше только затягивал и запутывал сердцевину. По словам Нильса Бора, вся ситуация в физике оставляла у него тогда чувство «грусти и безнадежно­ сти». Накал в физическом мире был такой, что, как от взрыва, как по взмаху волшеб­ ной палочки, появилась квантовая механи­ ка. Она родилась многоликой. Почти одно­ временно, тремя разными людьми, в раз­ ных местах; Гейзенбергом — в Геттингене, Дираком — в Кембридже и Шредингером — в Цюрихе были созданы совершенно раз­ личные на первый взгляд теории, составля­ ющие сегодня сущность квантовой механики и всей современной физики. Юрий Борисович Румер писал: «В конце двадцатых годов отзвуки великого гносео­ логического взрыва, каким явилось созда­ ние квантовой механики, докатились до са­ мых отдаленных уголков мира. Множество молодых людей самых различных способ­ ностей и степени подготовленности устре­ мились в центры «новой квантовой веры» — Копенгаген, Геттинген, Цюрих, Лейден, Кембридж,— чтобы принять участие в этом «пиршестве фантазии и интеллекта». Мне было 28 лет, когда я оказался летом 1929 года в Геттингене». «В 1737 году король Великобритании, кур­ фюрст ганноверский Георг-Август повелел двум своим городам Целле и Геттингену построить университет или тюрьму, кому что нравится. Жители Целле были богаче и благоразумнее: поразмыслив, они решили соорудить хорошую тюрьму, ибо ничто не стоит так долго и не приносит столько пользы самым разным правительствам и ре­ жимам, как хорошие тюрьмы, ничто так не способствует правосудию и воспитанию молодежи, как неизбежность наказания и очевидность его. Напротив, студенты сво­ ими непочтительными мозгами будут сму­ щать нравственность, а песнями и плясками покой и благополучие города. Так решили жители Целле, уверенные в своем благо­ разумии, и просчитались. О существовании города Целле вряд ли многие слышали. Геттинген же, на долю которого выпало построить университет, стяжал всемирную славу». Судьбе было угодно, чтобы университет Георгия-Августа оказался на перекрестке всех ученых дорог. Со студенческих лет и до конца своих дней жил и работал здесь король матема­ тики Карл Гаусс. Работали Вебер и Риман. Здесь преподавали немецкую словес­ ность братья Гримм. Здесь положил начало расшифровке древ­ ней клинописи Двуречья Гроутефенд.