Сибирские огни, 1988, № 12

А со мной и такой был в детстве случай. Ехал с покоса домой верхом на лошади уже в сумерках, а кобыленка молодая была, норовистая, чего-то испугалась и понесла. И на всем скаку вдруг споткнулась, я по­ летел через голову, грохнулся ей под ноги. Очнулся, открыл глаза: ря­ дом с моей головой — огромное недвижное копыто, выше — колено, подрагивающее от напряжения или от непрошедшего страха... Чтобы не растоптать меня, лошадь мгновенно осадила бег, позабыв, видно, о своем испуге... Много с тех пор минуло лет, много чего повидал я в жизни. Живя в большом городе, стал и про лошадей забывать, да случай представился: купил дачу в деревне, где кони еще сохранились. На них здесь возят сено и дрова, пашут огороды. Нет, все-таки зря нас, детей войны, считают такими уж обездоленны­ ми. Конечно, лиха мы хлебнули, зато и немало вынесли из детства. Когда я, горожанин, интеллигент, первый раз объявил у себя на даче, что огород буду пахать себе сам, то посмотреть на этакое диво собрались все соседи. Стояли, молчали... А когда я по всем правилам хлеборобского искусства «заделал» края вспаханного участка и выпряг из плуга лоша­ дей, ко мне подошел старичок из местных, похвалил: — Ловко робишь, парень, будто всю жисть пахарством занимался. Тока кони тебя не шибко понимают. Оне ведь у нас, это... не по-книжно­ му приучены... ...А нынешней весною мне не повезло. На дачу удалось вырваться поздно, в деревне все уже отпахались, лошадей распарйли, и я с трудом выпросил Гнедка у местного лесника и Воронка у егеря Кузьмича. Кони эти в паре, видно, никогда не работали. К тому же, существует поверье, что домашние животные похожи на своих хозяев. Скажем, у чистоплот­ ной хозяйки и корова аккуратна да прилизана, у плохого человека соба­ ка всегда злее, чем у доброго. И представьте себе, я впервые поверил в эти приметы, когда начал пахать свой огород. Гнедко оказался ленивым и бестолковым, каким был его хозяин, лесник Веня Поликарпов — выпивоха, лодырь, равно­ душный к жизни человек. Гнедко даже внешне чем-то^ отдаленно напо­ минал хозяина: такой же громоздкий, неповоротливый, чубатая башка всегда склонена долу. Ох, уж я и помучился! Егерев Воронко, маленький шустрый коняш- ка, с первых шагов стал «затягивать» могутного Гнедка, вырвавшись вперед на треть корпуса. Ни вожжи, ни кнут не помогли: Гнедко не шел, а переставлял ноги, будто с трудом при каждом шаге вырывал их из бо­ лотины. На повороте он не сообразил и попер прямо, и тогда вдруг Во­ ронко прянул на него боком, толкнул, заставляя повернуться. Лодырь спал на ходу в полном смысле этого слова. Заснув, он вы­ ступал из борозды, очумело шарахался от удара кнута, а Воронко, на­ тужно упираясь, сталкивал его снова в борозду. Два таких противоположных лошадиных характера я видел впервые. Самое трудное, но интересное началось, когда я стал выпахивать сере­ дину, и нужно было поворачивать коней кругом буквально на месте. Этот сложный маневр Гнедку никак не давался, и если бы не помощь добросовестного Воронка, я бы ничего не смог поделать с бестолковым лодырем: пришлось бы докапывать огород лопатой. Но маленький Во­ ронко на поворотах наваливался на своего огромного напарника боком, всем корпусом, и если тот все-таки не слушался, то бросался на него с тонким пронзительным визгом, пытаясь укусить за шею. Глаза его горе­ ли диким огнем, и это действовало лучше моих вожжей и кнута. ...О лошадях можно рассказывать много. Не часто уж теперь их встретишь даже в деревне. Когда я вижу лошадей, мне становится гру­ стно: с ними ушло мое детство. Человечество навсегда лишается обще­ ния с одними из самых благородных животных на земле...