Сибирские огни, 1988, № 12

Лед посинел и вздулся, никакого движения пока не было заметно, хотя глухой треск прокатывался от берега к берегу, напоминая удаляю­ щийся лязг вагонных буферов, когда трогается тяжелый состав. На вы­ соком пне одиноко сидел Данилыч. — Вроде, тронулся, — сказал он, когда я подошел к нему. — Не заметно. — Заметить и впрямь што трудно, — согласился старик. — А ты при­ целься вот этак глазом на какой-нибудь предмет... Я «прицелился» на далекий остров, и только тогда увидел еле замет­ ную подвижку льда. Даже не так: мне показалось, что лед стоит на ме­ сте, а я вместе с берегом потихоньку отплываю влево. Скорость увеличивалась на глазах. Лед будто покрылся черной сетью: на нем появилось множество трещин, а у берегового припая пока­ залась полоса серого ледяного крошева, которое с шуршанием медленно ползло вперед. Солнце садилось, и еле различался синий окоем леса на другом берегу, а вдали, приближаясь, увиделся длинный осередок, на котором невнятно проступили какие-то темные предметы, колья, полосы, похожие на дорожные колеи. Развернуло вдоль течения проложенный по льду зимник? — Поздний ледоход — к погожему лету, — вспомнил я народную примету. — Не скажи, — угрюмо отозвался Данилыч, — старинным приметам счас веры нет, потому как человек перекраивает все на свой лад, в са­ мые тайные дела природы нос свой сует. Какие уж там приметы, когда божье небо — и то в покое не оставили, продырявили своими ракетами, а што говорить о земле... Хотя бы это водохранилище — эвон сколько самолучших земель у нас отняло, а скока еще отымет? Читал, небось: кажин год с обеих берегов по два метра подмывает, и поделать с этим никто ничего не может. Не смертный ли удар нанесли мы нашей матуш- ке-Оби?.. Ране-то, помню, какие ледоходы были здесь, вот на этом са­ мом месте! Гром и звон на сто верст кругом слышно. Прямо не ледоход, а сибирская удалая свадьба на тройках, с гармонями да бубенцами!.. Верное сравнение. Помню и я ледоходы на Оби в прежние времена. У-у, какая мощь и какое дикое буйство! Лед идет неудержимой грозной лавиною, треск и грохот сотрясают берега, а в заторах громадные льди­ ны, как неведомые чудовища, выползают на берег и крушат все на сво­ ем пути, — даже деревья в обхват толщиной трещат и ломаются, словно спички. Дивное это было зрелище — ледоход на Оби! Все население при­ брежных деревень и городов высыпало тогда на берег. Сродни почему- то нашей душе это бешеное, радостное буйство реки, неукротимая мощь ее и стремление к раскованности. Помните, у Твардовского: Любит русский человек Праздник силы всякой. Оттого и хлеще всех Он в труде и драке. И вот что стало с великой рекой, названной в этом месте водохрани­ лищем! Мы с Данилычем на берегу одни, больше из деревни никто сюда не спешит, — наверное, не интересно. Да и что интересного: от нашего до чуть видного противоположного берега, на всем огромном простран­ стве, медленно, с какой-то даже мрачной торжественностью, плывут и плывут серые льды, чуть окрашенные темно-багровыми отблесками за­ ката. Слышно монотонное шуршание, однообразное печальное позвани­ вание, тревожно орут вороны, кружатся над этим траурным шествием льда и на фоне сгоревшей зари кажутся аспидно-черными. Могильной, промозглой стужею тянет от идущего льда, и потому, наверное, все время гаснет у Данилыча папироса. Он прикуривает, ломая спички, невнятно бормочет: — Была, была когда-сь об эту пору на Оби веселая свадьба, а теперя-ка — похороны...