Сибирские огни, 1988, № 12

жизнь у старика теперь только ночью Ппот,..» ночи бывают прохладные, даже заморозки ^ ® 2 ^^нам. “ ■'^ирозки порою пластаются по ни- Обычно за полночь дед вы по л зя рт .. о ваывнку. Ночь лунная, далеко ви и ” ок„ест р /.”„ белопенной грядою светится цветущаГчеоемут, д’ „ый простор степей, откуда веет горио ва ?ы 7 ,я „^ ~ _ Ах ты, мать честная,— вздыхает стапик г полыни, в цвету. Человеку бы этак... старик.- Снова земля молодая, си тсVд ?ви¾ °ш еш т :‘' ‘'‘^'''^ валежник, потом до старика доно- Не балуйся, Васька, маме скажу. Старик скрещивает на костыле ладони, кладет на них подбородок и словно бы засыпает. Из зарослей выходит парень в белой рубашке, пе­ репрыгивает через прясло и подходит к старику. Дед, закурить не найдется? — спрашивает он. Старик молчит, не шевелится. — Да ты не околел ли, часом? Парень нагибается над стариком и видит, что из закрытых глаз у него вытекают слезинки. Боязливо горбясь, парень уходит прочь. Впервые в жизни горячее сердце его обдало ледяным холодом — пред­ чувствием чего-то страшного и неизбежного... в ДОРОГЕ Промерзший автобус поскрипывает, словно рассохся, белая дорога монотонно поет под колесами... Дыханием протаял дырочку на стекле — ее тут же затянуло синею пленкой льда. А что там смотреть? До горизонта разметнулась засне­ женная степь — мертвое холодное безмолвие. На ухабах пассажиры «клюют» в поднятые воротники, тихо, и только дорога поет свою древ­ нюю бесконечную песню... И вдруг — словно синим огнем плеснуло на сердце. Из-под серого пухового платка, как из поздней ржи, глянули живые васильки. И как не замерзли в январский-то мороз! У моей первой любви, которую звали Галей, были точно такие же глаза. — Далеко едете, Галя? — До Вьюнов. И, помолчав, удивленно вскидывает ресницы; — А вы откуда меня знаете? ЛЕДОХОД Мне не раз приходилось наблюдать ледоход на Оби и других реках, но никогда я не видел его на Обском водохранилище. Даже думал, что там никакого ледохода и не бывает. Ан нет, тоже бывает, и нынче я наблюдал его впервые. Было зто в самом конце апреля, жил я на берегу водохранилища, в деревне Ерестной, — весеннее половодье отрезало меня от всего мира. Как-то вечером, на закате, послышался странный шум; глухие удары, мощное шуршание, тонкое позванивание. Я оделся и пошел на берег’ Путь мой лежал через сосновый лес. Здесь было покойно и уютно, нагре­ тые за день сосновые стволы держали смолистое тепло, но, когда я вы­ шел на берег, со льда пахнуло на меня таким холодом, что по спине по­ бежали мурашки.