Сибирские огни, 1988, № 12

РОДИТЕЛЬСКИЙ ДЕНЬ Деревенское кладбище, пристанище скорби и слез... А день выдался яркий, радостный. Зеленой дымкою окутаны березы. На могильных глинистых холмиках прострелила первая травка, а кое- где на угревной стороне старых бугров — золотистые стайки мать-и- мачехи. Тепло, просторно, жаворонки восторженно заливаются, словно колокольчики, к голубому солнечному куполу подвешенные. Если можно так выразиться — кладбище в праздничном убранстве. На крестах и пирамидках — яркие искусственные цветы, венки из сос­ новых веток, из скромных живых цветов. Сегодня родительский день, на кладбище много народу. Большинст­ во старухи в черном. Они воронами расселись на скамеечках, зазы­ вают проходящих, угощают всякой стряпней, крашеными яйцами — просят помянуть усопших. Какие и стопку винца подадут. Именно около таких старушонок и вьются местные алкаши. Бон знакомый мне механизатор Матвей Красненький, видать, многих уже успел помянуть: сидит под большим черным крестом, свесил на грудь буйну голову и все пытается запеть какую-то разухабистую песню, но не может, срывается на поросячий визг. И смех, и грех... С кладбища иду широкой сельской улицей, чисто подметенной, ярко- зеленой от травы-муравы. Иду, думаю: сколько у нас, у русских людей, было добрых традиций, обрядов, народных празднеств, а что осталось? Бее старое отвергли, позабыли, дабы в религию ненароком не удариться, а своего, нового, почитай, ничего не изобрели... Иду, размьшляю, вдруг слышу — окликают меня. Подхожу к ма­ ленькой бедной хатенке — сидит на завалинке древняя старуха. — Помяни-ка моих, сынок, — она протягивает крашеное яичко и ку­ сок капустного пирога. — Поминают ведь на кладбище, бабушка, — теряюсь я, — а среди деревни как-то... — Мне на могилках поминать некого, — тихо говорит старуха. — Бот они все, мои ясны соколы: Кузьма Дмитрии — муж, Николай Кузь­ мич — сын, Биктор Кузьмич — тоже сынок младшенький, — и она ука­ зала на угол избы, где на темных от времени торцах бревен были при­ биты, — наверное, здешними пионерами, — три жестяных красных звезды. Под каждой на гвоздике висело по венку, свитому из еловых ве­ ток. — На могилках поминать мне некого, — повторила старуха и пока­ зала рукой на запад, — все там полегли... И я вспомнил, что, бродя сегодня по старому деревенскому кладби­ щу, читал на крестах и пирамидках почти сплошь женские имена. Бспомнил — и содрогнулся... ЛЕСНЫЕ ТРОПЫ Зимой в чистом поле раздолье всем ветрам. Они так прилизывают и уплотняют сугробы, что по ним можно ходить, как по асфальту. Другое дело в густом лесу, куда ветра не проникают. Здесь всю зиму держится мягкий и глубокий снег. Пробить в нем лыжню трудно: иногда и на лыжах проваливаешься по пояс. Но мягкий снег — помеха не только для лыжника. Любому зверю приходится худо в зимнем лесу. Бот вчера только с горем пополам про­ торил я себе лыжню, надеясь кататься по ней всю неделю, пока буду жить на своей лесной даче, а сегодня утром пришел в лес и за голову взялся: от моей лыжни и следа не осталось, вся она истоптана, избуров- лена, словно снегопахами, местами даже ржавые прошлогодние листья вывернуты, лесная подстилка «вверх дном». Ясно дело — лоси резвились. 87