Сибирские огни, 1988, № 12

ЗЕРНА Мы сидели один против другого за большим редакторским столом, и он, редактор, говорил ровным бесцветным голосом. Он был, как всегда, отутюжен, в белом воротничке и широком, по моде, ярком галстуке, ко­ торый большим узлом упирался в подбородок, отчего маленькая голова его с серыми от седины волосами и серым же невыразительным лицом казалась увядшим цветком на молодом, сочном стебле. Пожухлый цветок этот уныло качался в такт словам, я не понимал их смысла, но всем своим существом чувствовал в них злобу. Я ошущал ее физически: она была колюче-холодная, обволакивающая и почему-то желтого цвета. А редактор говорил и говорил, и весь кабинет его запол­ нился густым желтым мраком, в котором трудно уже было дышать, я задыхался, мне хотелось броситься к форточке или высадить плечом всю оконную раму. Открытым ртом я судорожно, по-рыбьи, хватал ядо­ витый воздух, а редактор все говорил... Слова его были жесткие и трескучие, как железная стружка. Они, казалось, топорщились в воздухе, проникали в гортань и царапали, ра­ нили живую ткань, заражая кровь злобной желчью; от жути, от омерзе­ ния становилось нестерпимо, хоть кричи караул, я уже кинулся на ре­ дактора с кулаками, но в это-то время он и появился — Бог. Сначала рассеялся желтый мрак, а потом возник откуда-то, из ничего, этот старый человек с грубым мужицким лицом, и хотя он ничем не напоминал свое­ го изображения на иконах, но я-то знал точно — это Бог. И появление его было таким неожиданно-сказочным, что у меня от страха сжалось все внутри, а редактор зверовато оскалился, готовый броситься на Бога и укусить его за ногу, но тут же обмяк и откинулся на спинку кресла, ви­ димо, что-то поняв. А Бог рассудительно заговорил, обращаясь ко мне: — Не бей его, человече, не противься злу насилием! Комар алчет твоей крови, волк режет твоих овец, но не зло они творят, а тако устрое­ ны природой. Этот молодящийся старец, — он указал перстом на редак­ тора, — всю жизнь снедаемый завистью, старается из большого сотво­ рить маленького, подобного себе. Но не его то вина— тако он устроен природой. — Так теперь что же! — взорвался я. — Он мне ударит в ухо, а я ему должен подставить другое?! Толстовство проповедуешь, э-э... госпо­ ди Иисусе?! — Тако надо, сын мой, иначе человеки побьют друг друга, и полный разор придет на землю, — Бог подошел и смиренно положил мне на го­ лову свою длань... И вот что я узнал от него о редакторе. Всю свою жизнь редактор мечтал о славе. Конечно, у него были для этого основания: с несмышленого возраста слыл он одаренным. Ему на роду было написано стать талантливым, непохожим на других — такого уж он был происхождения. В какой-то праздник гулял с родителями по городской площади и увидел скульптуру дяденьки, который был изваян во весь свой богатырский рост — суровый, с резкими и грубыми чертами лица, — будто вырубленного топором. Ребенок задрал головенку и ска­ зал твердо, с недетской серьезностью: — Я хочу быть таким же большим, как этот дядя. — Но тебе не в кого, — возразила мать. — Папа твой маленький, я тоже от горшка два вершка... Худая наследственность. — Значит, нельзя?! — закапризничал ребенок. — Тогда и дяденька пусть будет маленький, как мы все! Этому он посвятил свою жизнь. Но известно, что легче из маленького сделать большого, чем наоборот. Шло время, он старался в полную си­ лу,— лгал, клеветал, перевернул с ног на голову всю родословную без­ ответного великана, но ни на волосок не уменьшился каменный дядень­ ка, который прочно стоял на своей земле. И это бесило будущего редак­ тора. Постоянная злость даже на внешность его отложила отпечаток: с 84