Сибирские огни, 1988, № 12

...Гаврила чуть сдвинул рукой берет и по­ казал замутненные сном глаза: — Проводил? — Ты спишь и все видишь! Проводил. Гаврила закрылся беретом и опять про­ бубнил, засыпая, о том, что Мария Мотови­ лова -- женщина хоть куда, и он тоже не прочь бы попить с ней чайку, но о.на его не приглашала. Берет шевелился над губа­ ми таежного человека, ему надоело гово­ рить, и он засвистел носом. Зато теперь приступил к допросу милиционер Колесни­ ков: — Хорошая женщина, рождена для сча- стья! — торжественными словами из ка­ кой-то пьесы сказал лейтенант и почесал бровь карандашом. — Только не везет ей. Петру не хотелось слушать скучные речи, он устроился возле своего рюкзака — по­ грустить в одиночестве и, что скрывать, немного пожалеть себя. Маленький самолет, на котором они ле­ тели, снизу напоминал муху. Самолет то проваливался в невидимые дыры, то будто полз в гору, и мотор тогда гудел с надры­ вом. Медленно проплывали горы разных цветов и оттенков, чаще — коричневые или темно-желтые, голые; тайга не доставала вершин или подступала к ним лишь ред­ кой цепочкой, устав карабкаться в подне­ бесье. В складках гор местами лежал снег — тонкий, истонченный дождями, но прочный. Это был скорее лед, и от него берут начало капризные ручьи, из ручьев же образуются реки, текущие через всю Сибирь к морям и океанам. Петр Сисимов смотрел в иллюминатор и думал про разное, он чувствовал, как в не­ го вливается некая высшая мудрость, он понимал теперь, что очень важно видеть мир своими глазами, встречать новых лю­ дей для познания собственного предначер­ тания на этой старой и доброй Земле. Возьмем того же Серафима Карповича, директоре гостиницы, светлую голову и очень порядочного в сущности товарища. Он слегка циничен, конечно, он многое по­ видал, и его рассуждения о чудаках, пожа­ луй, верны; «Раньше чудаков было боль­ ше. Почему? Жизнь была в общем-то по­ проще — паспорта на дорогах спрашивали реже, в тунеядцы не записывали. Бредет себе странничек от деревни к деревне, от города к городу. Ищет. Чего же он, горе­ мычный, ищет? Сущности ищет: зачем мы здесь и к чему идем? Он истины жаждет. Любопытствует. Кто-то из великих сказал, что нелюбопытный человек наполовину мертвый. Да. Сегодня истины на таком уровне не ищут — у нас все по полочкам разложено да расписано. Покупаешь ты, допустим, шариковую ручку за тридцать копеек, а к ней инструкция приложена; этот предмет надо держать правой рукой и за столом не горбиться, иначе покривит­ ся позвоночник. В телефонном справочни­ ке изложено по порядку в предисловии, как сподручней толкать палец в дырки на­ борной панели... Скучно, братцы, бывает!» Гаврила спал рядом, плечо его было твер­ дое и горячее. Лейтенант сидел напротив и, хмурясь, читал свой учебник — грыз гра­ нит науки. Погружались в самолет они хлопотно и со скандалом — летчик не хотел брать лодоч­ ный мотор. Петр слышал, как в медном та­ зу, в холщовом мешке вдруг что-то щелк­ нуло — летчик сперва побледнел, потом согнулся, как китайский мандарин, извиня­ ясь, и даже помог втащить тяжелый ящик в салон. И Гавря, и Колесников все интересова­ лись, что везет Сисимов в холщовом меш­ ке. Но Петр отделывался шутками — не ме­ сто, мол, и не время объясняться. И мама не велела... — Что, Петька, нос повесил? Хочешь анекдот расскажу? По дороге слышал, в ав­ тобусе. — Ты можешь помолчать? — Общаться жажду,— ответил медный таз из мешка.— Характер у меня живой... — Прекрати! Ты в гостинице нашутился, там до сих пор твои шутки расхлебывают. — Злой ты, Сисимов, спасу нет! Догады- ваьось, почему ты злой — по вдове Мотови- ловой страдаешь. — Это уж не твое дело! — Скажи, пожалуйста, не мое дело. Я твой воспитатель, если хочешь, я имею пра­ во в твои дела вмешиваться. Но я поклади­ стый, лучше посчитаю, сколько комаров в тайге. На квадратный метр площади. — Вот и посчитай. Самолет подергивало, в тесном салоне что-то бренчало. Молодая женщина рядом с лейтенантом Колесниковым вжимала в рот носовой платок и таращила полные ужаса глаза, пересиливая тошноту. Гаврила похрапывал, тесня Сисимова каменным пле­ чом. Летели они уже под пятьдесят минут, оставалось болтаться примерно столько же, если верить расписанию. Внизу по- прежнему были горы. Сквозь зелень тайги проступали реки ртутного цвета, выше са­ молета ползли облака, белые, как пар. — Так вот,— сообщил медный таз с рас­ становкой.— На квадратный метр площади приходится килограмм и девять граммов с сотыми породистого и кровожадного ко­ мара. Кровь пьют только самки, учти. Как у людей. Слушай анекдот... — Ты опять за свое? — Дай изложить. И неучтивый же ты, Петька! — Ты про себя разговаривай, про себя! — Забываюсь все. — А ты не забывайся! — А ты мне нотаций не читай! — Я тебе в деды гожусь, в прадеды, ще­ нок! Меня сюда заслали аж в 1880 году, по­ нял? — Извини, не буду больше. — То-то же! — Кто же твои хозяева? — Сложный ты задал вопрос. Тебе пока­ жется странным, но я о них почти ничего не знаю. Они, по-моему, из туманности Андромеды. Есть такая туманность. — Есть... — Я — робот, собиратель информации, только и всего. На орбите хозяевам же анекдот не расскажешь! — Пробовал? — Пробовал. Ответили; сведения лише­ ны смысла, в случае повторения подобно­ го— отключим. Я от них прячусь до време­ ни, а ты объяснишь: поломался, дескать, ваш робот и неизвестно, где он. Пропал.