Сибирские огни, 1988, № 12

Глава 19 1 — Дура я, правда? — спрашивала Мэрия Мотовилова и вытирала завлажневшие гла­ за платочком. — Ну кто ты мне? Никто. А вот соскучилась. Чего в гости-то вчера не пришел? Да все некогда было, — ответил Петр ОТВОДЯ лицо. — Хлопоты разные. ' А мне Колесников из милиции позво­ нил — улетаем, говорит, спеши прощаться я вот и прибежала. Галька со мной увяза­ лась, она от меня ни на шаг. В автобус с ней не пускали. Она же не кусается, гово­ рю. — Мария показала пальцем на тень где за штакетину на веревочке была при- ®” ^ ч а овца, она смотрела в их сторону и слабо блеяла. На овцу лаяла огромная ов­ чарка, тоже привязанная к ограде. Лаяла и выла, сознавая свою беспомощность. Солнце, проникающее сквозь листву топо­ лей, доставало до овцы, и богатая шерсть ее янтарно отсвечивала. — Молодец, что успела. Самолет через час дадут, рейс откладывается. А почему ты ее не постригешь? — Не имею представления, когда их стригут. — Я тоже не имею представления. Мария была в сиреневом платье с корот­ кими рукавами и плетеных босоножках, без чулок, крупная и статная. Глаза ее, василь­ ковые, были наполнены печалью. Они стояли на узком тротуарчике в две доски и привлекали внимание публики, усе­ явшей поляну перед деревянным зданием аэропорта. На взлетной площадке неподэ- леку ревели самолеты, клубилась желтая пыль. — Может, присядем где-нибудь, Петя? Минут пять побудь со мной уж. — Тебе на работу? Мэрия кивнула: на работу. Скверик был темен, тенист, низкое солн­ це золотило окна аэропорта и вершины гор, покрытые тайгой. Скамейка была еще влажная от ночной росы. — Ты когда назад-то, Петя? — Дней через двадцать, если все будет в порядке. Временем располагаю, а осталь­ ное ведь не от меня зависит, сама пони­ маешь. — Не зависит, верно. Навестишь на об­ ратной дороге? — Мария, клонясь вперед, теребила в руках платочек. — Я ведь ни­ чего не имею в виду, Петя! — Понимаю. — Почто ты не такой, как многие? Ты — хороший, Петя. И некорыстный. Так загля­ нешь? — У нас же общее дело, Мария! — от­ ветил Сисимов неопределенно и опять уко­ рил себя за то, что ходил к ней в гости вечерами, что пил чай на тесной кухоньке и говорил с Марией допоздна про разное. С ней было необыкновенно покойно и как-то прочно, что ли. Мэрия была обезоруживаю­ ще откровенна и призналась 1 в последнее чаепитие, что мужчин с некоторых пор не­ навидит, но тем не менее Петр ей по ду­ ше и она бы с удовольствием вышла за не­ го замуж. — Ты не красней! — сказала Мария по­ сле своего неожиданного признания. — Ты слишком честный и ничего у нас с тобой не получится. А призналась я так в пер­ вый раз. И больше никому так не призна­ юсь. Вырвалось у меня, ты уж прости! Да и дети. Про любовь я уже и не заикаюсь. — Зачем ты так-то, Маша! — Не красней, не буду больше. Он не пришел к ней прощаться потому, что боялся себя, боялся своего чувства к ней — чувства бесконечной нежности. Он начал понимать, что есть на свете мужчины и женщины, составляющие как бы одно целое. И целое это неразделимо. Они с Мэрией как раз могли бы составить такую пару. А как же Люба? На этот вопрос он не мог себе ответить. — Пойду я однако? — Сиди, Маша. И давай помолчим на дорогу. В небе, близко, стрекотал вертолет, по радио передавали старинные романсы, ше­ лестели тополя, по шоссе за оградой кати­ ли машины. Молчалось хорошо. Мария встала, отвязала овцу. Петр про­ водил их до остановки. Мэрия посмотрела на Сисимова через стекло автобуса отре­ шенно, в последний раз вяло махнула ру­ кой, отворачиваясь. — Душевная женщина! — сказал медный таз. — Вот только детей у нее двое... «Не твоя забота!» — мысленно ответил Петр. Он начинал привыкать к такому вот разговору про себя. Медный таз, оберну­ тый мешковиной, лежал поверх рюкзака и болтал без умолку. Петр, когда собрался лететь, предложил тазу добираться до Хо- мутовки самостоятельно, но получил кате­ горический отказ: — Велено с тобой. — Кем это велено? — Хозяевами. И своим не говори про меня. — Это почему же? — Сюрприз для них приготовил. Люблю сюрпризы! — Ты же тяжелый, наверное? А у меня и так шмутья набралось — не поднять. — Осилишь, мужик ты жилистый. И не хнычь, я все-равно не заплачу. И не мешай, я отключаюсь — твой учитель Меренюк вызывает. Хлопотливый старик, спасу нет. — Привет ему передавай. — Передам. Гаврила Жилин спал, положив голову на деревянный ящик с лодочным мотором «Вихрь». Лицо его было закрыто беретом, грудь мерно вздымалась и опадала. Лей­ тенант Колесников сидел ка маленьком спортивном чемоданчике и читал какой-то учебник по юриспруденции — не терял времени понапрасну, учился человек. Не­ давно Колесников получил повышение — он стал заместителем начальника райотдела — и враз посерьезнел, обремененный го­ сударственными заботами. Еще до приезда Мэрии в аэропорту поя­ вился Ермил Понькин. Держался он застен­ чиво, попросил всех собраться в кружок, сфотографировал путешественников и ис­ чез, почтительно пятясь. Напоследок ска­ зал: — Нужен буду, призывайте, товарищи. Я тоже теперь за Землю болею. — Я вас еще призову, — ответил со зна­ чением лейтенант.