Сибирские огни, 1988, № 12

ч и л и м о в , с таким характером... ЕЛ ЕНА . В министры. По науке. Я бы им показала! А ГАШ КИН . Тебя, Паша, бог спас. Но в доктора идти разрешила. ЕЛ ЕНА . Да не сильно и толкала. Какой из него Архимед? АГАШ КИН . Вот критерии! «Архимед»! Других имен и не знает. ЕЛЕНА . В кабинете физики висит куча портретов. Галилей. Копер­ ник. Ньютон. И есть место для Агашкина. Если снять Эйнштейна. АГАШ КИН . Алена! Разведусь! ЧИЛИМОВ. И я прочно женат. Ленка, не дразни доктора! А то... ЕЛЕНА . Нет, Паша, ничего надежнее, чем крепость моего семейного очага. Пошкодить втихаря — это Агашкин с удовольствием. Но семью ломать — карьеру губить, а он, ты думаешь, для чего живет? АГАШ КИН . Хватит! Раз в кои веки Павел явился! ЕЛЕНА . И сказал что-то загадочное про энергию. Я физики не знаю. ЧИЛИМОВ. А чего я ляпнул? Подвыпил, верно. Не помню. ЕЛЕНА . Я среди вас — устройство памяти. Предлагаю еще раз вы­ пить за Пашин тост: «За энергию без преград и за преграды на пути такой энергии». А теперь ты нам объясни... ЧИЛИМОВ. Это кто сказал? Я? ЕЛЕНА . Может быть, Эйнштейн. Но я услышала это от тебя. АГАШ КИН . Чего пристала? Люди веселились, а она... ЕЛЕНА . Загадочное веселье. АГАШ КИН . Ленка, добавь себе десяток часов нагрузки. ЕЛЕНА . У тебя зарплата вырастет вдвое, у меня — нагрузка. Чудно! ЧИЛИМОВ. Вспомнил я. «За энергию без преград и за устранение всех преград на пути такой энергии!» Устранение, понимаешь? ЕЛЕНА . Не было никакого устранения! ЧИЛИМОВ. Было, матушка, было! ЕЛЕНА . Тебе-то чего врать, Паша? Тебе с ним науку не доить! АГАШ КИН . Она нашего дела не понимает, а раз не понимает, зна­ чит— ересь. Средние века! ЕЛЕНА . В средние века люди горели из-за науки. В нашем — наука горит из-за людей. Паша, Агашкин в самом деле что-то открыл? ЧИЛИМОВ. Ты хочешь видеть его портрет в кабинете физики? До этого еще далеко, Лена! ЕЛЕНА . Не увидеть бы его портрет в газетном фельетоне. АГАШ КИН . И все из-за того, Паша, что я вчера два танца протан­ цевал с нашей... Мусиной. ЕЛЕНА . Не два, а двадцать два. Полагаю, что ты с ней не только танцуешь. Но дело не в этом. АГАШ КИН . Паша ее вчера провожал. ЧИЛИМОВ. Умненькая. ЕЛЕНА . И хорошенькая. Небось, и ты приставал? Не упустишь. ЧИЛИМОВ. Я — старый больной человек. ЕЛЕНА . Дома вы все — старые больные люди. Паша! Агашкин очень любит себя на трибуне. Очень любит сидеть в президиумах. Очень лю­ бит свою фамилию напечатанной. Ему некогда, понимаешь — не-ког-да! — заниматься наукой. Диссертацию ему наполовину состряпал Познан­ ский, от которого меня колотит... АГАШ КИН . Алена! ЕЛЕНА . Не кричи! У Познанского нет глаз. Он говорит с тобой, он улыбается, а глаз нет... Паша, у Игоря серьезная работа? ЧИЛИМОВ. Нормальная работа. Ты что, в самом деле? ЕЛЕНА . Может, книжки виноваты? Мне казалось, наука делается иначе. Два года он мотался по крупным заказчикам. У нас друзей — пол- Союза... А ты, Паша, не сказал вчера «устранение»... ЧИЛИМОВ. Не выговорил, значит. Слово-то трудное. Звонок в дверь. Елена выходит. АГАШКИН . Ревнует. Чем старше, тем злее ревнует. Я не ангел... Но — женщин много, а жена одна. Зря я про Спичку рассказал...