Сибирские огни, 1988, № 12

6. Эта работа была издана позднее в Иркутске. См.: М. П. Алексеев. Сибирь в ро­ мане Даниэля Дефо.— В кн.: Сибирский литературно-краеведческий сборник. Под ре­ дакцией М. К. Азадовского и Ис. Г. Гольдберга. Иркутск, 1928. Издано также от­ дельной брошюрой; М. П. Алексеев. Сибирь в романе Дефо. Иркутск, 1928. 7. Имеется в виду сборник: Пушкин. Статьи и материалы. Вып. 2. Одесса, 1926. М. П. Алексеев был редактором этого сборника, автором помещенной в нем статьи «К „История села Горюхина” и заметки «Пушкин и библиотека Воронцова». См. также примечание 4 к письму 1. К п и с ь м у 6 1. Поселок на берегу реки Белой в Иркутской области. 2. См. следующее письмо. 3. Видимо, имеется в виду авантюрный роман Жюля Верна «Михаил Строгой, Москва — Иркутск» (1876). 4. Т. е. в журнале «Сибирские огни». См. примечание 6 к письму 3. К п и с ьму 7 1. Николай Павлович Карадже-Искров (1896—?) — доцент Иркутского Университе­ та, юрист. К п и с ь м у 8 1. Ныне — г. Орджоникидзе, столица Северо-Осетинской АССР. 2. Краткое жизнеописание, биография (лат.). Публикация и примечания К. М, АЗАДОВСКОГО М. к. АЗАДОВСКИЙ В ГОДЫ ВОЙНЫ Известие о начале Великой Отечественной войны застало М. К. Азадовского в Ленинграде, где он заведовал кафедрой фольклора в университете и руководил секто­ ром фольклора в Институте русской литературы. Он шел к машинистке, чтобы отдать ей для перепечатки некоторые главы второго тома «Истории русской фольклористики». Первый же том был закончен в 1939 г. и представлен на соискание Сталинской премии. «...Но целый ряд глав второго тома,— писал М. К. Азадовский Н. К. Гудзию из Иркутска 21 сентября 1943 г.,— а также общее предисловие и пр. писались и заверша­ лись в дни и вечера бомбёжек, в ночные дежурства в Институте, писались холодеющими пальцами, писались на к|1аешке стола, заваленного всем что попало в единственной оставшейся жилой (полужилой) комнате, при свете коптилки или ёлочных восковых свечек... Б этом была своя поэзия. Страшная и жуткая, но поэзия. Ночь. Б углу в ват­ ном мешке спит наш малютка; под грудой одеял тяжело дремлет Лидия Бладимировна. А я в это время то развожу буржуйку, на которой сам готовлю всем ужин, а в про­ межутках дописываю какие-нибудь лакуны... И, право, в эти минуты, в эти часы, в эти ночи написаны некоторые страницы, которые я считаю лучшими в книге...» (Из истории русской фольклористики. Л„ «Наука», 1978, с. 227). О блокаде Ленинграда написано много. Как жила в блокадные дни семья Азадов- ских? Как вёл себя советский учёный в дни испытаний? Как работал? Об этом расска­ зала жена учёного — Лидия Бладимировна Азадовская — в письме к сибирскому писателю М. А. Сергееву в 1955 г. (автор пользовался копией письма, хранящегося в семейном архиве Азадовских.— И. Я.): «... Он был большим патриотом, человеком горя­ чо и искренно любившим свою родину. Причём его патриотизм не был чем-то нанос­ ным, не был какой-то медалью, которую вытаскивают раз в год из футляра и прикалы­ вают на грудь. Нет, это чувство к своему народу, к своей стране, к Сибири, к России составляло одну из черт его характера, одну из его особенностей, без которой он был бы не он... Как тысячи других ленинградцев, он стоял на крыше, он нес ночные дежурства, видел фашистские самолёты, летающие над нашим городом и сбрасывающие бомбы. Особенно мучила его во время ночных дежурств в Пушкинском Доме невозможность позвонить после отбоя и узнать, цел ли дом, в котором я с Котиком (сын Азадовских, Константин,-Я. Я.). Он ходил разбирать рухнувшие от обстрела дома и выкапывать