Сибирские огни, 1988, № 12

пшх пяПптятъ°«п * *^<и'да вдруг собирались десятки любопытных, мешаю- п либо чя ’ приходилось истбрзаться душой и нервами, прежде чем удавалось Г х 1 о г п я Г ' ' ' ’с"°'’’"™'^ Но, к сожалению, у нас мало осед- диций ” ольшая часть всех наших сборников собрана именно путем экспе- Как же относится население к собирателю? С одной стороны — непонимание им этой задачи, с другой - подозрение и естественное недоверие. Спой вот песню про царя, а через три дня и урядник явится. — А вы мне спойте свадебную. Что в ней дурного? Когда я работал на Лене, в 1915 году, мне приходилось иметь дело преимуществен­ но с женским населением Там пустили слух, что я переписываю всех девок, так как их хотят за рать во флот, екоторые деревни на Лене освобождены от воинской повин­ ности. И вот решили, что я приехал навести справки, а потом будет введен рекрутский набор. Но не только некультурные крестьяне так смотрели: мне пришлось, например, на Ангаре, на родине Щанова и митрополита Иннокентия, говорить с дочерью священ- ника. Мне хотелось расспросить и ее. Но когда я явился, то меня долго не принимали, думая, что я германский шпион. Я доказывал, что германским шпионам тут делать не­ чего слишком далеко, но вид у меня был на самом деле подозрительным. Лицо моло­ дое, бритое, сумка с фотографическим аппаратом на одном плече, фонограф — на дру­ гом, везде карандаши. (Потом я свой вид изменил.) Бывали и другие предположения: ЛЮДИ, весьма сведущие в священном писании, вдруг объявляли, что пришли последние времена, когда появятся люди, которые будут отбирать голоса. А так как у меня был фонограф, то, очевидно, все признаки были налицо. Был такой случай: сижу я однажды в избе, крутом меня масса народа, на столе самоварчик, входит старичок, подходит ко мне и начинает крестить и петь: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его». Но так как после креста и молитвы меня не скрючило и я остался спокойно сидеть, то он ре- шил: «Значит, наврали, а я думал — и впрямь ты антихрист». Затем мы с ним подру­ жились. Бывали случаи другого рода. Б хуторе Слободском, где население поразило меня дикостью, некультурностью, в избе, где мне пришлось ночевать, после долгих безрезуль­ татных уговоров, я случайно посмотрел на стену и открыл рот от изумления. На стене я увидел портрет моего учителя в университете, с которым я был в переписке. Это был профессор Шляпкин®. Бид у него был внушителен в смысле внешнего объема. По слу­ чаю 35-летнего юбилея его научной деятельности портрет Шляпкина был напечатан, и номер журнала случайно попал в деревню, где его вырезали и повесили для почета на стену. — Бот почтенный человек. — Да уж чего почтеннее. Это мой учитель, он меня послал сюда. Я рассказал о нем, об его работе, рассказал, что он занимается тем же, что и я. Нашелся один грамотей, который подошел к стене и стал читать: «Шляпкин, к 35-летию ученой деятельности». — Так, значит, ваша наука тоже деятельностью называется? Все-таки аргумент подействовал, и дело, которое считалось безнадежным, вдруг было выиграно. Я нарочно подобрал материал, чтобы вам показать, как важен подход к народу, как важно иметь запас способов, чтобы выйти из положения «темной личности», «мошенни­ ка» и пр. «А ну-ка покажи твои бумаги». Я показывал. Бумаги у меня хорошие, от Академии наук, от Географического общества, за подписью председателя великого князя Николая Михайловича®. Все это имело большое значение, но рассчитывать на свои бумаги и умение говорить — мало, нужно их строить на почве более надежной, и в дачном случае самым верным является содействие местных людей. Я уже говорил, как много помог мне А. Бочкарев, первый богач, человек весьма по­ четный, уважаемый. Он своей рекомендацией открыл мне многие дома. Семен Иванович Раздобреев, бывший станичный атаман, человек, причастный к нау­ ке, понял важность и необходимость моих занятий еще раньше; когда ему приходилось найти мамонтов зуб или кость, он без всяких указаний отсылал свою находку в город­ ской музей. Такой человек сразу понял, что я хочу и что мне нужно. Он сопровождал меня повсюду, и мне буквально не приходилось ни с кем разговаривать. Он говорил о себе, что он весьма зубаст, и мне приходилось только записывать, все делал он. Я никог­ да не нашел бы всех тех аргументов, которые находил он, не сумел бы парировать все удары и потому моя работа (в Биджанском хуторе) была необычайно плодотвор­ на. Также мне пришлось встретиться в селении на Лене с грамотным крестьянином,