Сибирские огни, 1988, № 12

реактивные осколки». Автор передает то странное чувство, которое владеет его геро- я,\^и в сжатые, очень сгущенные минуты пе­ ред входом туда. Чувство «сумеречности в м()згу», когда движения и действия рук и ног как бы полуконтролируется людьми, А после «хмельные от схваченных рент­ генов глаза», руки без кожи, с незаживаю­ щими струпьями («А откуда ей быть, коже- то, ежели ее нейтронами убило на всю глу­ бину?»), и рвота («рентгенами нутро вы­ ворачивает»), и «ядерный кайф», когда весе­ ло до игривости. И этот вечный «ядерный загар». А когда все уже позади, когда сделано страшное дело, и живы, вдруг нисходит на людей «очень высокое парящее чувство гор­ дости в душе, что все в этой нелегкой жиз­ ни, даже ядерная смерть не страшно». И чувство великого братства. И все четверо будут идти со станции, обнявшись, хохоча, барахтаясь в снегу, поднимаясь... будут бросаться друг к другу, признаваться в любви. Затем снова падать в снег... и один уже не встанет. Здесь все художественно выверено и го­ ворит само за себя. Зсе это несомненные достижения произ­ водственной прозы. Но достижения единич­ ные. И вряд ли можно согласиться с кри­ тиком В. Шапошниковым, что полоса «от­ лива» для производственной прозы минова­ ла, и «она снова выходит на свои привычные, авангардные рубежи», так как дует «жи­ вительный ветер перемен». «Живительным ветром» несомненно в литературу нанесло новые проблемы. То тут, то там появляются произведения о подряде, хозрасчете, упразд­ нении е м у , министерств и т. д. Среди ге­ роев часто вернувшиеся из Афганистана и Чернобыля. Причем об этом только заявле­ но. «Ружье не стреляет». Лев Аннинский как-то говорил о «хищ­ ных темах» для критики; «За неимением что сказать выбирается «хищная тема» — зара­ нее знаешь, что... прочитают, будут гово­ рить... что ни напишешь — плохое или хо­ рошее — все будут читать». В литературе такой «хищной темой» остается производст­ во. Что ни напишешь — все напечатают. Прочитать — не прочитают, а напечатают обязательно. И критика будет снисходитель­ на, она научилась обходить непреложный закон — судить искусство по законам ис­ кусства. Производственная проза судится по каким-то иным законам. По-прежнему велик поток безликой вто­ ричной литературы о производстве, читая которую невольно вспоминаешь кем-то вер­ но замеченное о застое: «как будто после семьдесят девятого года наступил семьдес^ят десятый, а потом семьдесят одиннадцатый... а восьмидесятые годы так и не наступают». Хорошо было бы, если бы приобретения литературы фиксировались. Планка постав­ лена... Далее будет только выше и лучше. Но увы! Так не бывает. Мираж... И худо­ жественно значимые произведения Р. Кирее­ ва, В. Маканина, В. Мазаева, Г. Медведе­ ва не останавливают потока вторичной без­ ликой производственной прозы- Но именно они, эти художественно значимые произве­ дения, обостряют нашу настороженность ко всякому шаблону, канону, конъюнктуре... Именно они поднимают производственную тематику до уровня литературы. Возвра­ щают на круги своя. К человеку. Татьяна Васильевна Ваганова родилась в 1958 г. в Новосибирске. Окончила филологический факультет Томского государственного универ­ ситета в 1981 г. Работает в Новосибирской библиотеке имени М. Е. Сал­ тыкова-Шедрина. Ранее в «Сибирских огнях» публиковались ее статьи и рецензии.