Сибирские огни, 1988, № 11

— Меня?! — По поручению академика Доброхото­ ва. — Кого? — Академика Доброхотова. Он на защи­ те диссертации присутствовал. У Меренюка захолодило ноги: «Все, про­ пала моя головушка — кинут ведь в жел­ тый дом, тудыть-перетудыть!» Старик до этой самой минуты надеялся, что его не узнают и не найдут. Нашли вот. Узнали. — Какая еще защита, вы ошибаетесь, товарищ! Мотин ласково похлопал старика по су­ тулой спине и снял очки. Глаза его теперь были добрые, как у ребенка. — Да будет вам скромничать, ей-богу! Вы блестяще провалили Гуляпольского. Он, конечно, добрый малый, Гуляпольский, но никакой он не ученый, он доставала по складу ума и характера. Не тужите, как вас по имени-отчеству, э-э...? — Илья Васильевич. — Илья Васильевич, уважаемый. Не ту­ жите. Есть вещи на свете и поважнее, не правда ли? Меренюк как раз и не тужил по поводу диссертанта, он даже не запомнил его фамилии. — Передаю просьбу самого Доброхото­ ва, он наказал лично мне буквально сле­ дующее: «Найдите этого умницу, везите прямо ко мне в Москву. Не согласится — дайте телеграмму, я уж сам что-нибудь придумаю». Он с вами очень хочет встре­ титься. Я бы, признаться, тоже... — Что тоже? — неприветливо спросил Меренюк и шагнул на шоссе: из ворот про­ ходной как раз выворачивал долгождан­ ный самосвал. — Извиняйте, тороплюсь. Мотин покинул очередь и, вставши за спиной старика, сказал ему в самое ухо; — Дайте, пожалуйста, ваш адрес. Меренюк хотел соврать, но глаза ученого товарища показались ему такими беззащит­ ными, что ложь не скатилась с языка: — Вторая Отвальная, одиннадцать. Ф а­ милия моя — Меренюк. — Спасибо. Я загляну к вам. Может быть, даже сегодня. Старик ничего не ответил, лишь пожал плечами и полез в кабину грузовика, как на печку. Меренюк велел шоферу заглушить мотор и малость переждать; КрАЗ наделал на Второй Отвальной переполоху — распугал кур и собак, к тому же порядочно напы­ лил, в окнах маячили лица любопытствую­ щих соседей. Илья Васильевич принес шо­ феру литровую банку холодного кваса и потоптался возле воротец, присматриваясь к обстановке. Он видел, как из дома напро­ тив выплыла Тюнина-Землянская в панаме с широкими полями, в белых босоножках и длинном платье. В руке она несла несес­ сер, следом, на некотором отдалении, пле­ лась, согнувшись под тяжестью рюкзака, Любочка — тонкая и печальная. Любочка несла еще большой чемодан, которым за­ девала за дорогу. «Надорвет девку, кобылица!» — в серд­ цах подумал Меренюк и сплюнул себе под ноги Вообше же встретить Тюнину-Зем- лянскую на пути старый мастер считал пло­ хой приметой — это, на его взгляд, было хуже черной кошки или бабы с пустыми ведрами. Меренюк раскрыл воротца и одними бровями приказал шоферу двигать задком во двор. Машина начала спячивать и пяти­ лась до малинника. Меренюк пуще всего боялся, что сейф перевернется в воздухе и упадет на землю дверцей вниз, тогда придется его кантовать в одиночку, а силы уже не те. Так оно и получилось. Неспро­ ста, конечно, накладка вышла; раз уж ак­ триса проплыла мимо, чтоб ее подняло да бросило, добра не дожидайся — примета верная и не подводит уже лет двадцать. Старик вздохнул, сердитым кивком отпу­ стил машину и подался в сараюшку за ло­ патой. Меренюк вырыл аккуратную яму рядом с сейфом. Яма явственно напоминала моги­ лу. Дарья Семеновна, супруга Ильи Василь­ евича, смотрела в окошко, крестясь: у нее исчезли последние сомнения в том, что старик спятил. «Уж не для себя ли роет, осподи!?» — прикидывала Дарья Семенов­ на, испытывая настоящую жуть. — И же­ лезный гроб припер, лихоманка его забе­ ри!» Всякую работу Илья Васильевич делал со вкусом и умел при том радоваться ма­ лому. Яма ему нравилась, он, как худож­ ник, нанес последний мазок на картине — подправил кое-где углы и, подстелив под себя какую-то тряпицу, сел на металлолом покурить. Мастер верил, что по окончании сегодняшней работы опять в его жизни все установится и наступит душевное здра­ вие. Последние же дни все время грезил­ ся ему горбун и книгочей дед Елистрат. Горбун носил стойкую репутацию колдуна, лечил лошадей травами, говорил редко и отрывочно. Возникал горбун, будто в кино, крупным планом, из его ноздрей вился волос, глаза были навыкате, он упирал кривой перст чуть ли не в самый лоб Ме- ренюку и произносил: «Понеже не словес красных бог слушает, но дел наших хощет». Илья Васильевич легко и естественно свя­ зал два события: свое выступление на за­ щите диссертации и горбуна. Возврат к спокойствию, таким образом, зависел от одной операции, твердо задуманной Мере- нюком; заварить медную посудину в сейф, а сейф зарыть в землю! Илья Васильевич отчего-то не сомневался в успехе и был, конечно, наивен. Солнце садилось в алой дымке. Потянуло прохладой. Где-то ниже по улице кричал петух, кричал высоко и с переливами, буд­ то в горле у него каталась горошина. Еще ниже постукивали на рельсах трамваи, на реке, не видной отсюда, гукали буксиры. Вдруг Илья Васильевич услышал уже зна­ комый щелчок и сердце его покатилось, будто камень с крутой горы. — Брось ты свою яму! — сказал Голос. — Бесполезная эта твоя затея. Одевайся, пойдешь выступать. — Куда это еще? — слабо отозвался Илья Васильевич, ощущая безысходность. — В Дом пионеров поедешь. Приглаша­ ли тебя в Дом пионеров? — Приглашали. — А ты не поехал?