Сибирские огни, 1988, № 11

Николай САМОХИН Когда многолетний автор нашего журнала, прозаик Николай Самохин принес нам стихи (не юмористические коротышки, которыми он, случалось, «баловался» и раньше — как сатирик, а вот эти, сериезные), мы, признать­ ся, удивились. Возможно, удивятся и читатели, знающие остросоциальную прозу Самохина, и спросят: что же он теперь — «перековался» в поэта, окончательно сменил, так сказать, Ювеналов бич на гремящую лиру? Нет, Самохин не собирается вовсе сдавать в архив «оружия любимейшего род» — прозу. Он и эти свои, внезапно выплеснувшиеся, стихи поэзией не счи­ тает, а скромно называет их зарифмованными публицистическими размыш­ лениями на волнующие его сегодня темы. Редакция считает, что автор очень уж скромен. А впрочем, поэзия это или не поэзия, пусть судит читатель. Кто палку взял — Тот и капрал!.. Как долго это нормой было, И как — не дай, не приведи! — Иная палка е ног валила Того, кто малость впереди. Иль приотстал, изнемогая (Хоть в честной битве изнемог], Иль правду резал, не моргая, И сильному подпеть не мог, И, пусть крупою не богатый. Согласным гимнам вопреки, Своей держался — угловатой, Неподрумяненной строки. Ну, ладно. Было. Пережили. Теперь вздохнул честной народ: Не то капралов пореьиили, Не то на палкн недород. Ну, то есть не совсем чтоб ясность Полнейьная от «а» до «я», Однако — гласность и согласность, И демократизаь^ия. Уже тебя не в хвост н в гриву. Как тех измыленных коней, А пусть не приторно-игриво. Но уважительно вполне. Но только — что за наважденье! Каких проклятие богов! Вдруг — снова палок размноженье, Шпиь^рутенов и батогов! Там «Память» — память изувеча — Раскручивает грозный кнут. Таал^воморощенным предтечам Бока немилосердно мнут. Сродно рабам желати всех зреть в оковах А. Радищев Там комсомолка с ветераном, Не в силах ярость превозмочь, Звезду эстрады и экрана В пыль предлагают истолочь. Вчера еьце капралом битый,— Свободе Откричав «ура»,— Новейьний демократ сердито Сегодня рвется в унтера. Кричит: «Опасно скучковались Вон энти!» И наоборот: «Вон те не с теми целовались!» И на груди рубашку рвет. Понятно; не свою рубашку, И не на собственной груди... Оп-пять капральские замашки! Доколе ж, господи прости!! Иль прав он был, тот философ. Судьбой израненный сурово, Сказавши: сродно для рабов Желати зреть других в оковах! Детей Арбата растаьцили По семьям, кельям и сердцам. Детей отвыли и отмыли, Утерли слезы огольцам. Растиражированный щедро. Чтоб всем хватило — порыдать, И в хмарь осеннюю, н в вёдро. Как Арарат, Арбат видать