Сибирские огни, 1988, № 11

1 0 Н уймется и мы, наконец, уедем. Но старик бесновался все больше, только теперь вместо словечка «крест», чаще и чаще стало проскальзы ­ вать в его тарабарщ ине словечко «милиция». Кроме того, и он и воз­ бужденные мальчишки кричали сквозь стекла еще про какую-то лож еч ­ ку, которую мы будто утаили и не возвратили вместе с другими пред ­ метами. Я вспомнил, что, точно, клал в карман жалкую ложечку с крес­ тиком на черенке, но, пошарив рукой, с ужасом убедился, что никакой ложечки у меня в карм ане нет. То ли я положил ее впопыхах мимо к а р ­ мана, то ли вытащил потом вместе с платком и потерял. Но каковы подлецы — мальчишки! Не пропустили ни одного моего движения и, значит, уже по дороге к церкви пономарь точно знал от них, какие предметы мне понравились и что у меня нужно отобрать. Однако ложечки не было, да и не имела она теперь никакого значения. Если бы я всучил им теперь целый столовый серебряный прибор, все равно они не успокоились бы, а шофер все равно не увез бы нас с этого проклятого места. Машина обрастала толпой. Вновь подходившим старик объяснял, что мы грабители, ж алкие предметики, отобранные у нас, унесли опять в церковь. Люди не могли уже видеть, что именно было нами взято, опровергать старика мы были не в состоянии и таким образом получа­ лись в глазах толпы самыми настоящими и с каждым часом все более злостными грабителями. Потом уж старику не требовалось ничего объ ­ яснять, за него объясняли те, кто подошел раньше и кто в свою очередь услышал от тех, кто подошел еще раньше. Ничего нельзя было понять в однообразной трескотне десятков, главным образом , женских голосов, но по общей интонации гомона, по мимике и по тому, как сжималось вокруг нас кольцо, мы понимали, что возбуждение толпы н арастает и переходит в ярость. Парни уже приступили с одного боку, чтобы пере­ вернуть машину и, возможно, перевернули бы ее, если бы это была част­ ная машина, а не такси с шашечками. Слова «казенная машина», « к а ­ зенная машина», «казенная машина» некоторое время перебегали по толпе из конпа в конец. Коля, лучше нас понимавший местное наречие, пробовал не то что­ бы спорить, но все-таки вставить и свое словечко в общий поток возму­ щенной брани. Но бурная брань мгновенно смывала и уносила Колины реплики. — Что вы нас ругаете? Подумаешь, подобрали на полу три вещи­ цы. А до какого состояния вы сами довели свою церковь? Если бы в ней было все на месте и по порядку, разве мы взяли бы? Крест святой, крест святой... А почему этот крест валялся у вас на полу и в грязи? Мы взяли не то, что у вас хранится, а то, что вами брошено на произвол судьбы. Если вы так дорожите церковью и всем, что в ней, почему же вы не приведете ее в порядок? Пошли бы сейчас, вместо того, чтобы ру­ гаться, взяли бы тряпки, веники... Колины слова разъярили толпу так, словно в горящий костер он плеснул керосину или бензину. Стоило большого труда убедить Колю не отвечать толпе не только словами, но и шевелением брови. Т ак мы и сидели затравленные, неподвижные, как бы окаменевшие среди бурля­ щей стихии и подкрадывалось противное предчувствие, что вечно так продолжаться не будет. Прошло полтора часа. Шофер не вытерпел духоты, и давно уж вы ­ шел на волю. Он стоял поодаль от машины и от толпы в группе мужчин, которые пока еще не были втянуты во всеобщий азар т нашей травли. Если машина была орехом, а мы живыми хрупкими ядрышками в нем, то орех окруж ала толстая мякоть толпы, а потом уже на просторе ули­ цы, на вольной воле и стояли шофер с мужиками. Ключик, между прочим, торчал из зам ка зажигания и я знал, как его повернуть, и я прекрасно вожу машину, и некоторое время мой взгляд мечтательно покоился на ключе зажигания. Л ёля вдруг проговорила тихонько: . — Взять бы д а уехать в поле, а там убежать.