Сибирские огни, 1988, № 11

— Сегодня же поеду выручать Любашку. Я им с к а я ^ ... Я им по­ кажу... Мы законы хорошо знаем. Судились, сидели... Не первый год замужем . Я сегодня же... Я ее на поруки... Без Любашки не вернусь... Перед поездкой, для храбрости, наверное, выручатель и спасатель Любашки высосал из горлышка бутылку бормотухи и свалился в кан а ­ ву возле дороги, в крапиву и лопухи. Этим и закончился его благород- Через'несколько дней мы уехали в Москву, и чем кончилось де-чо, пока не знаю. Но скоро уж опять ехать в село. Все узнаем. Своя весна — свои новости. ГРАБЕЖ Пушкинская ремарка в «Борисе Годунове» перед знаменитой сценой у фонтана: «Замок воеводы Мнишки в Самборе. Р яд освещенных комнат. Музыка. Вишневецкий. Мнишек». Едва ли наше внимание зацепляется за название местечка, едва ли мы задумываемся, где находится этот Самбор, существует ли он теперь и что это вообще такое: именье на берегу пруда в старинном липовом парке, село или город? А между тем свой рассказ я мог бы начать почти что лермонтовскими словами, характеризующими Тамань. Легко напомнить: «1ам ань с а ­ мый скверный городишко из всех приморских городов России. Н та чуть не умер с голода, да еше вдобавок меня хотели утопить». В перефразировке этот лермонтовский запев прозвучал бы так: ^ «В Самборе со мной произошла самая скверная история в моей ж и з­ ни. Меня там едва не растерзали и вдобавок едва не посадили в тюрь- Дополнительная трудность литератора в наше просвещенное вре­ мя: Лермонтов после своей фразы мог не опасаться, что из 1амани по­ сыплются возмущенные письма от пенсионеров, пионерских органи за­ ций, трудовых коллективов и просто от горожан, обидевшихся за свои городок, обозванный самым скверным. Возможна ли и другая фраза Лермонтова, вложенная им в уста I таг__ ___ ггГЧ/ЛТТ 7 Л Т'^'ТТ.. о «ЫП ^ \лжж. , Максимычу: «Бестии эти азиаты!»... Или каково было бы прочитать в ------------------------------------------ -,л -ч Л Л 1 Т 0 'Л Т /-0 • «ХОЗЯ- современном романе тургеневскую характеристику персонажа: ин — мрачный, заспанный, лохматый хохол с лицом убийцы...» Или как прозвучало бы горьковское яркое описание грузинского князька, ока­ завшегося вымогателем, тунеядцем и мелким обманщиком. «Это какие же азиаты имеются в виду?» — строго и угрожающе спро­ сит современный читатель в первом случае, _^«Как можно бросать столь оскорбительные слова в лицо целой огромной нации?» спросит он во втором. «Разве не известно о благородстве и рыцарстве грузин? Зачем же было писать об отдельном человеке и эпизоде, не типичном и не зас ­ луживающем внимания?» Нет, можно и теперь написать о каком-нибудь буфетчике мрачном, лохматом и заспанном, с лицом убийцы. Но только без уточнения его на­ циональной принадлежности. Тогда будет подразумеваться, что он прос­ то русский, и ничьи интересы не окажутся ущемленными. Но как же быть, если скверная история приключилась со мной__в ок­ рестностях Самбора в каких-нибудь ста шагах от остатков старой ли ­ повой аллеи, ведущей к остаткам родового замка воеводы Мнишка? Переносить ли место действия в наши подмосковные да владимирские места? В рассказе ничего почти не изменится. Разве что окажутся не­ понятными некоторые мелочи и оттенки, незначительные психологичсь.