Сибирские огни, 1988, № 11

не я то-усатый тракторист, но в котором продолжала жить, брошенная т р а к ­ тористом, легкая на ногу тоненькая девочка-женшина. К ак уж там получилось — никто не знает. Наверное, слово за слово. М ожет быть, попросил сначала ее Федорыч помочь в чем-нибудь по хо­ зяйству, по дому. Наверное могу сказать, что полевых гвоздичек он на крыльцо ей не клал , а в первый же раз, как оказалась она по какому- либо поводу у него в избе, поставил на стол бутылку. Почки но жами, но бутылкой Федорыч не пренебрегал никогда, до самой смерти, хотя и пьяницей, как некоторые представители более молодых поколении в нашем же селе, не был. Никто бы не сказал , что Федорыч пьяница. Так или иначе, но вот Лю баш ка прибилась к Федорычу, к его и з­ бе, к его хозяйству. Обычно в таких случаях любят сравнивать возраст хотя я (может быть, потому, что мне и самому — за шестьдесят) всег да утверждал, что, если встретились мужчина и ж е в д и н а , возраст имеет почти никакого значения, но если нужно, то Федорычу было, думаю, семьдесят четыре, а ей... трудно сказать при ее ™ненькои и как бы невесомой фигурке... ну, что-нибудь лет двадцать пять. Колхозну квартиру она не бросила, но в открытую жила у Федорыча, копалась в огороде, стирала, ночевала, а Федорыч время от времени наведывался в сельский наш магазин — вооружался двумя-тремя бутылками. Сыновья Федорыча сильно обижались на отца за то, что в появилась эта женшина, будто бы д аж е ставили ультиматум: УД ‘ приезжать, навешать, пока она здесь, у тебя. Но Федорыч проявил т в е ^ о с т ь . три-пять дней в году, а мне жить остальные. К ак хочу, так и Ж|иву... Любашка, говорят, хоть и прибилась к Федорычу, однако с нарезки уже сошла, гуляла напропалую, пила с доярками, телятницами, о гово­ рили в связи с ней о каком-то пастухе, то о трактористе в с р е д н ем се­ ле за четыре километра. Одним словом, сообщество у нее с Федорычем было относительное, а не то чтобы вроде семьи. Она была, по-видимо- му, что называется «кошка, которая гуляла сама по себе». Захотела пришла к Федорычу, захотела — не пришла. Хотя правду надо сказать, и Федорыч ведь не узаконивал отношения с ней, что с д ^ а л о бы ее в конце концов полноправной хозяйкой избы и усадьбы. Нет, он тоже держ ал ее в роли приходящей домохозяйки. Ну и она платила ему тон же монетой, хотя большую часть времени проводила у Федорыча. Самое занятное, что Федорыч ее ревновал и рассказал мне об этом один случай. Я часто, часов около пяти пополудни, ходил в соседнюю деревень­ ку, в Останиху, где пожилой москвич Виктор Иванович купил себе до­ мик, вроде дачи. Я ходил к нему играть в шахматы. И вот сидим мы с ним доигрываем третью партию, вдруг откуда ни возьмись — Федорыч. И немножечко не в своей тарелке, то ли смущен, то ли взволнован. По­ сидел около нас несколько минут и ушел. «Зачем его в Останиху-то при­ несло? — подумалось мне. Никакого ведь дела нет. Можно понять, если человек по грибы пошел или с удочкой... И вдруг меня озарило. Да ведь он хотел убедиться, что я действительно играю в шахматы с Виктором Ивановичем, а не в лесу где-нибудь с его Любашкой. Но почему он подумал? Что за нелепица? Что за чепуха? Мне бы и в голову не могло прийти. Остается предположить одно. Когда-нибудь Любашка проговорилась ему про полевые гвоздички трехлетней д а в ­ ности. Своя весна, свои новости. В очередную весну, приехав в село, мы узнали, что у Любашки родился ребеночек. Почему я говорю «у Лю^ башки», а не у Федорыча? Потому, во-первых, что их довольно странный симбиоз (да простят мне наши сельские жители это словечко) оставал ­ ся неузаконенным, а во-вторых, все говорили в селе, что ребеночек не от Федорыча, а от какого-то парня, возможно, от тракториста из того села, что от нас в четырех километрах. Н азвали мальчика С ережа, Сер- гунчик.