Сибирские огни, 1988, № 11

А то, еще в позапрошлом году, перед самым нашим отъездом в Москву, сидел я под той ж е березой. Вижу, со стороны дороги идет ко мне человек. Решительно идет, с целью. — Ты что, не узнаешь меня? А я, между прочим, пока он еще шел, вспомнил, узнал. Сквозь м а с ­ ку теперешнего его дица, испитую, изможденную , всю в каких-то мелких морщинках маску, проглянуло лицо соседского мальчишки К оль ­ ки. Он был моложе меня лет на пять. У них, у его родителей вернее, сн ач ал а одни девчонки шли. Семь девчонок одна за другой. Но Иван Михайлович с тетей М арьей были упорные люди и дождались-таки парня. Восьмым ребенком родился вот этот Колька, теперь уж Нико ­ лай , а хоть бы и Николай Иваныч. Вся эта семья давно распалась. Н а месте их дома стоит другой уж дом и живут другие люди. Старики умерли, девчонки повыходили з а ­ муж и ж;ивут в разных городах. Про Кольку доходили слухи, что работает шофером и очень уж сильно пьет. В отличие от предыдущего Витальки он рос красавчиком . Тонкое, продолговатое, тонкогубое лицо, светлые волосы, голубые гл а за . Д а к тому же война повыбила всех парней, а он по возрасту не угодил в это пекло и остался в первые послевоенные годы единственным парнем на всю округу. Прямо по частушке: «Три деревни, два седа, восемь девок, один я». Д евок-то было больше, нежели восемь. Погулял Колька. Переженился раза три-четыре, выбирая самых красивых девчонок, потом осел где-то в городе, обзавелся новой семьей, пошли дети. Но доходили слухи, что очень уж сильно пьет. И вот теперь этот Колька, Николай, подошел ко мне с вопросом; «Ты что, не узнаеш ь меня?» И очень обрадовался, что я его сразу у з­ нал. Я принес ему стул, мы сидели под березой и вспоминали. Он р а с ­ ск а зал мне про всех семерых сестер, кто, где, как живет. Вспомнили, мы И вана Михайловича, тетю Машу. И к а к ая красивая ограда была вок­ руг церкви, и как рыбу ловили бредешком, и как метали клеверные сто­ га, и как пекли картошку в углях костра, и как завтраки носили косцам ранним утром. И уж повеяло на нас холодком росы, запахами только что скошенной травы, тишиной тех времен, когда громче гармони не бы ­ ло никакого звука в деревне. Хорошо, от души повспоминали. Ч аса два просидел около меня Николай. — Ну, пойдем,— наконец спохватился я ,— пойдем в дом. Вспомним по-настоящему. — Нет,— категорически отрезал Николай. — Мне еще многие мес­ та обойти нужно. Я и приехал только затем , чтобы все места обойти. На кладбищ е я уж был, по речке прошел. С тобой вот удачно повидал­ ся. Теперь пойду, где была наша усадьба, где наш дом стоял. Еще кое- какие места... И он ушел. А теперь весной, возвратившись в село, первое, что услышали мы; Колька повесился. По сопоставлению д ат получалось, что он повесился через четыре дня после нашего сидения под березой. То есть, значит, он приезж ал из города попрощаться с родными местами. И было ему не­ многим за пятьдесят. Ну и по другой линии ж дали нас тоже — новости. Оказывается, той еще, позапрошлой, осенью усатого-полосатого тракториста, мужа, так сказать, героини нашего очерка, колхоз послал с еще одним напар-. ником в Омскую область за соломой. Это ведь тоже надо вообразить: из владимирской деревни — в Сибирь за соломой. Они. должны были ее; там купить, организовать погрузку в вагоны и вагоны те отправить до! станции Ундол. Ну, а здесь уж — на грузовиках всего лишь три дц ать ' километров. Но если бы, по представлению прежних мужиков, д аж е и за тридцать километров солому возить, показалось бы им ^смешно. Не; знаю, насколько успешно закончилась операция с соломой в Омской