Сибирские огни, 1988, № 11

Однако оно лежит и стволом своим смотрит в сторону мужика. Я хоть и зелен был, но эту тактику Василия Кузьмича хорошо понял. Д а он и сам не скрывал. Говорил — «психологический фактор». Да... Продержали мы народ опять до позднего часу. Пора голосо­ вать, а нас самих робость берет: ну как опять никто не проголосует. Василий Кузьмич поднялся бледный. На этот раз он собрание вел сам. Роль докладчика и чтобы на вопросы отвечать — кончилась. Говорит, а сам все словно ненароком за кобуру хватается. — Итак, голосуем. Подумайте о своей дальнейшей судьбе. Подумай­ те о своих детях. Кто за колхоз? Поднялось четыре руки. Я узнал этих мужиков. Из тех, что утром побывали на собеседовании у Василия Кузьмича. Ну, ладно. Записали мы четыре хозяйства в колхоз, начало сделали. Д а... А вы теперь дум ае­ те, что колхоз так себе — без труда, само собой все образовалось. Вон с чего начинали. С четырех хозяйств. Д а и то две бабы из этих хозяйств прибежали к Василию Кузьмичу утром простоволосые: передумали, вы­ пиши... Д а... Нелегко! Нелегко создавалась новая жизнь. Стали мы думать, что делать дальше. Если мы по два человека в сутки будем записывать в колхоз, на две недели растянется. Д а и неиз­ вестно еще... Я по молодости совсем растерялся. Но у нас был н ачаль ­ ник. — Ну! — ск азал Василий Кузьмич на заседании нашей, так сказать, тройки. Предлагаю четыре хозяйства раскулачить. Имущество описать, людей выслать. Это послужит примером. Д ав ай те наметим кандидату­ ры. Вот списки. Товарищ Карпов, представитель рабочего класса, заикнулся, чтобы позвать кого-нибудь из местных, знающих, но Василий Кузьмич помор­ щился. Я сам изучил местное население. Имею полное представление и право. Предлагаю : Степана Васильевича Ж еребцова, Ивана Алексееви­ ча Рябова, Петра Семеновича Кудрящова и... и... ну и Сергея Сергеевича Баринова. Я после долгого терпеливого перерыва снова осмелился перебить Петра Петровича вопросом. Петр Петрович, помните, ваш бородатый хозяин, то есть где вы остановились на ночлег, говорил про свою деревню, будто она такова, что с одной стороны, ни одного безлошадника, с другой стороны нет и двух лошадей. По какому же вы, т ак сказать, принципу? Не наобум же? Боже сохрани. Василий Кузьмич, оказывается, все продумал за- )анее. Степан Жеребцов подходил потому, что у него большая пасека И правда, оказалось впоследствии двадцать ульев. Ивана Рябова наме­ тили по избе. — Как это, по избе, Петр Петрович, объясните. — А так. И зба у него очень уж выделялась из всей деревни. Во- первых — пятистенок, половина зимняя, половина летняя. Во-вторых, вся она, знаете ли, резными петухами, цветками, солнышками, зверями разукрашена. Витые столбики по сторонам окон, карнизы над каждым окном, что твои кокошники, я уж сейчас всего не помню, но в глазах стоит, будто в какой сказке, точь-в-точь, как рисуют терема. М ало того что резная, красками разукрашена. Я жизнь прожил, а таких изб больше не видел. Думаю , одна так а я во всей губернии была. И в самой избе тоже. Стулья, шкаф, сундуки, все резное да разрисованное. А на полу как сейчас помню — кленовый лист. — То есть как же кленовый лист? А так. Будто бы Иван (он сам малярил) нарисовал на крашеном полу кленовый лист. Баб а пришла, хочет лист веником замести, а он не заметается — нарисованный. Значит, был как живой. Уголки загнуты , прожилочки, только что не шуршит. Это я сам видел и хорошо помню! — Значит, Рябова вы наметили по избе. А третьего, как его?